Игра в мечты

Титов Евгений

Он:

– Нет. Я – отсюда и сюда.

– Ну, тогда за братские республики, – предлагаю, – в полном составе?

– Согласен, но лучше не в составе и чтоб не братские.

Засомневался я сначала на его слова. «Ладно, – думаю, – посмотрим».

Выпили три подряд за прибалтийские братские республики.

– Ты

на каком, – спрашиваю, – производстве трудишься?

А он:

– На производстве слова.

– Как так?

– До недавнего времени производил слова посредством собственного мозга. Записывал их в блокнот или на лист белой бумаги при помощи грифельного карандаша или шариковой ручки за пятнадцать копеек, когда машинки не было под рукой. А после обменивал на советские банковские билеты в газете, где служил.

– Как, – интересуюсь, – результат?

– Как видите. Но до Ленинграда на билет хватило.

– А обратно?

– Обратной дороги нет…

– Уволили, что ли?

– По собственному написал.

– За это дело, а?

– Нет, – отвечает. – С этим делом у меня полный порядок и взаимопонимание. Мы друг друга уважаем, правда, иногда опохмелиться не на что.

– В запое?

– Есть такое…

Ещё жальчее мне его стало.

– На, – говорю, – тебе трояк, раз слов'a заработать не помогают, а больше не могу. Накладные расходы у меня: ребятам за погрузку надо, мастеру, чтоб бригаду отправил завтра, надо. А то он до понедельника дотянет, паразит, а они ж после выходного с бодуна. Он мне:

– Весьма признателен, но принять я трояк ваш просто так не могу. Хотите, я пару анекдотов расскажу, будто получил такое редакционное задание и теперь на летучке за него отчитываюсь.

Чудн мне стало. Никогда с писателями не разговаривал так близко. Заинтересовался.

– Бузуй! – говорю.

И начал он такое

мне травить… Батя рассказывал, раньше за такие анекдоты пятёрку в зубы и на лесоповал без разговору. Я их тут пересказывать, понятно, не стану, да и слушал я вполуха, по сторонам больше зырил, чтоб никто не подошёл сзади.

– Ну как? Сработал на ваш трояк? – спрашивает.

– Ты и на червонец уже намотал, – отвечаю.

– А если так, и трояк ваш ночь продержится, то можем с утра запросто хлопнуть по пивку.

– Не, – говорю, – у меня с утра аврал! Работы во!

А он:

– Я тоже за работой ни-ни, а только на службе или в свободное время.

– Как это? Недопонял!

– Эх, – отвечает, – это, конечно, литературные тонкости… Пишешь честно трезвым – не печатают, никому это не нужно, кроме друзей-товарищей. Пишешь через силу, выпимши, сквозь зубы халтуру какую-нибудь, дрянь компромиссную, чтоб пятёрку заработать – берут, печатают, даже хвалят. А мне ж противно! И сильно хочется это всё запить…

Запили. Я ему говорю:

– Если так всё хреново и не возбудительно, и за правильные слова тебе платить не желают, а у тебя, небось, с'eмья и жена, ещё непоношенная жизнью, ребятёнок есть? Во, у меня тоже! Так тебе не за бутылку надо! Хошь писать – пиши! Эт ты зря! При советской власти всем свобода! Заработать хошь? Пожалуйста! Хрен ли ты к газетёнке этой приклеился? Ты ж мужик здоровый! Ты ж две смены в одну запросто закроешь. А потом сиди да пиши. Кто тебе не дает? Зато с'eмья твоя одета, обута, из холодильника запахи на тебя приятные. И пиши себе. Да хочь до следующей пересменки на заводе. А пожелаешь хлопнуть в законный выходной – кто ж тебе, передовику производства и, может, даже бригадиру-знаменосцу запретит?

Конец ознакомительного фрагмента.