Игра в мечты

Титов Евгений

Это было только начало. В сентябре, второго числа, он помог завести ВАЗ-2101. «С толкача», как говорили водилы в заводском гараже, возле которого он часто теперь сидел в обеденный перерыв вместо столовой.

Два других его сотоварища в этом нелёгком деле на просьбу толкнуть отозвались неохотно – на Станционном давали розовый портвейн «Молдавский» с весёлым усатым гуцулом на этикетке. И только когда водитель обещал подвезти в благодарность, скрючились над багажником, делали вид, что толкают, но всё как-то спустя рукава. Мечтатель же воспринял просьбу как перст судьбы, как ниспосланное свыше. Он пыхтел, покрывался испариной, шляпа

дважды слетала с головы, чуть не угодив в лужу, но был доволен. Грудь стянула отдышка, через горло пыталось выскочить бедное его сердце, но что-то одновременно и пело, и клокотало, и веселило.

После километрового толкания «Жигуль» громко крякнул, выстрелил, выпустил на их компанию гадкое едкое облако дыма и затарахтел. В этот раз мечтатель сам выбрал заднее сиденье, чтобы протестировать качество работы подвески. Вышел он из машины удовлетворённый, за кочки и выбоины поставил подвеске четвёрку с плюсом и, специально замешкавшись, осмелился дать хозяину совет: «Э-э-эзвините, не сочтите за м-м-м… Карбюратор, э-э-эрбюратор проверить необходимо. Э-э, смесь обогащена. Хотя, да, э-э-звините…» – и выскочил навстречу очереди и выпивающим тут же у магазина рабочим.

Пока зал клокотал, дымил, ругался и плакал, призывал к тишине, мечтатель сидел тихо, опустив голову и прикрыв глаза. Со стороны могло показаться, что он молится. Но нет, он не молился. Чужой взгляд, нечаянная встреча глазами, окрик или иное ненужное внимание к нему могли спугнуть намечтанное. Мечта молниеносно могла перепорхнуть к другим, как это зачастую и случалось.

Господи, сколько у него было расхищено за эти годы, сколько было растрачено по небрежности, глупости, неосторожности!

Книжные подписки уходили от него просто строем, оставляя пламенный привет заводской и городской библиотекам, а путёвку в евпаторийский санаторий сманила кровавой улыбкой намалёванная секретарша главного инженера. Дача для мамы была проглочена всеядной гадкой соседкой Кларой Константиновной. Это ещё надо разобраться, кто у кого украл коралловые бусы, а заодно зонтик из прихожей и шёлковый невесомый мамин платок с вешалки.

Дачу было не особо жалко, хоть и работал он над проектом «Загородный отдых» почти полгода. Заказ был мамин, она просила. Представить себя под яблоней или вишней, даже в цвету, откуда мог запросто свалиться на голову червяк или гусеница, какнуть воробей, он долго не мог, как ни силился. Когда о переоформлении дачи уже договорились (деньги по расписке, а бумаги на пятачок земли и щитовую кухоньку – через председателя месткома), в гости с жареными пирожками, похожими на булыжники, зашла соседка.

Закрутила, запутала, заморочила, оплела, подхватила, оттащила в сторону, в тёмный угол, в глухую подворотню, надела мешок на голову и ударила тупым тяжёлым предметом прямо по темечку. Проект «Мамина благодать» назавтра превратился в «Соседское счастье». За три утренних часа она успела передоговориться с кем надо и оформить участок на себя. Мама слегла и теперь жила только силою мысли мечтателя.

Он никак не мог представить, что люди могут быть такими коварными, неблагодарными, могут копошиться в твоей жизни, заглядывать тебе за пазуху – нет ли там чего, что плохо лежит.

По большому счёту ему ничего особенного в жизни и не нужно. Книги, тишина, ну, допустим, ещё поездки в какие-нибудь культурные общественные профсоюзные здравницы, немного подлечиться, послушать шум моря или помочить вечером

в тёплой воде у берега белые распухшие ступни, поиграть в шахматы с интеллигентным молчаливым человеком в тени террасы. Собственно и всё. Почти всё, потому что одно желание он таил даже от себя, изредка извлекая его на свет, чтобы моментально затолкнуть обратно во мрак подсознания, страшась его, как воды. Ему нравилось, ах, боже, как это сказать – смотреть на симпатичных девушек. Вот. И всё, без комментариев, пожалуйста. Ему просто иногда нравилось на них смотреть. Только смотреть. Как тогда на турбазе.

Он всё же сумел, намечтал. Редкий случай, стопроцентная удача! Сентябрь. Зарядили дожди, и ему дают просроченную «летнюю» путёвку на все выходные. Конечно, Володя в раздевалке сразу ему сказал, что мечтатель – лопух, что никому сейчас путёвки эти не нужны, ведь год не грибной, да и картошку все начали потихоньку копать, а погода на турбазе как в заводской душевой: грязь, слякоть и плесень. «Домики, заметь, не отапливаются – ночью дуба дашь». Но мечтатель-то знал, почему во внутреннем кармане пиджака вдруг появилась путёвка! Погода? Погода, если вы, товарищ Владимир, не знаете, меняется! Да ещё как!

В субботу с такой силой брызнуло солнце, что к обеду на площадке стали играть в волейбол, а два рыбака забросили глупые удочки и достали пиво. Турбаза действительно была полупустая. В домике он оказался один, без посторонних глаз, лишних расспросов и выслушивания тягомотных рассказов о чужих трудовых, армейских, любовных подвигах или количествах выпитого накануне.

От свалившегося, хоть и давно запланированного и рассчитанного счастья (вымечтывал путёвку давно, с мая, но чувство было, как от свалившегося), он даже запел в домике. Не Лещенком, естественно. Мурлыкнул, пропетушил о соловьиной или берёзовой роще и музыкально пошутил, как было модно – в строчке припева вместо «с полей» исполнил «налей», и немного покраснел про себя. «Впереди у жизни только даль! Полная надежд людских дорога!»

Было чудесно! Погода, природа, гороховый суп и гречка с запахом тушёнки на обед, шорох листочков на деревьях после него. Поредели, пообносились берёзки. Неумышленно, пока стоял, любуясь тучами вдалеке, сосчитал на одной триста пятьдесят два листика минус один, который слетел в последнее мгновение.

Он гулял по дорожкам и намечтывал весёлый Новый год. Так, непрочно, слегка, как на отдыхе может себе позволить сочинить незамысловатый этюдик для начинающих, например, Ботвинник, Смыслов или Таль.

Дорожка поворачивала от речки в гору к столовой, мимо танцплощадки, делая петлю вокруг домиков. И он собирался, додумав месторасположение последних трёх шаров на новогодней ёлке, полежать часок в комнате с захваченной книгой из «Библиотеки приключений и научной фантастики», как заметил на скамейке у детской площадки девушку.

Она сидела, красиво подперев рукой подбородок, склонившись, словно упругая ветка орешника, смотрела на реку и лес, ничего вокруг себя не замечая. Мечтатель был так поражён этой картиной, что остановился. Девушкам, как он помнил всегда, ещё со школы, полагалось всё время двигаться, смеяться, перешёптываться с подружками, танцевать, петь или хлопотать на кухне, готовить, наконец. А может, он никогда не обращал внимания на молчаливых одиноких девушек? Или таких вообще не бывает на свете? Осталась только одна- единственная, которая сидит сейчас в двадцати шагах от него…