Игра в наперстки
Шрифт:
– Почему? – заинтересовался Гуров. – Для сохранения словарного запаса?
– Да, – явно обрадовался привычной теме Рассолкин. – Когда голова занята и вы думаете длинными фразами или образами, такими яркими, как было раньше у писателей прошлого, то говорить вы начинаете точно так же. Все эти слова, фразы, вся красота языка остается жить с вами.
– Как поэтично. Но давайте вернемся в наши будни и пойдем пообщаемся с Игорем. Сейчас мы будем в допросной. Все будет как в кино: Стас будет вести допрос, а мы будем с другой стороны стекла.
– Они действительно существуют? Эти комнаты с двойным стеклом? И он правда не будет нас видеть, а мы
– Да. Все почти так. Только чуть меньше лоска.
Если допросная и разочаровала Рассолкина, то он не подал виду, а сыщики, кажется, подумали, что неплохо было бы сделать ремонт. Они привыкли бывать тут очень часто и не замечали ржавчин на столе и замке двери, облупившейся в некоторых местах краски, окон в царапинах. Откуда они только взялись-то? Нет, все было не так страшно, но все же.
– Было бы гораздо страннее, если бы она была вся белой. Белые стены, белый стол и стулья и потолок черный. И пол. В монохромности люди теряются, им будет тяжелее сосредоточиться на вранье, – тихо сказал Лев Второй Льву Первому.
Гуров кивнул, представив это, и понял, что да, пожалуй, их консультант снова прав. Так было бы действительно сложнее для тех, кого допрашивают. Он много раз видел, как подозреваемые блуждают взглядом по стенам помещения, цепляясь за все выщерблинки и неровности, как альпинисты во время восхождения ищут пальцами неровности на скале, чтобы удержаться за них.
Тем временем привели жениха Воронцовой. Игорь пришел в себя и снова примерил очередную маску. Сегодня, кажется, он был непризнанным гением и скорбящим мужем одновременно. Что-то бормотал и постоянно пытался позвонить в госпиталь, который он называл «клиникой», чтобы узнать, как там его «Катюша». Играл, надо сказать, из рук вон плохо. Крячко честно переждал всю волну стенаний, чуть поморщившись, с таким видом, будто все эти лишние эмоции его немного утомили, а потом начал допрос. Гуров мысленно поаплодировал другу.
Игорь юлил, путался в показаниях, именах, датах, фамилиях. Это оказался совсем другой человек, не похожий на секретаря оргкомитета, обаятельного повесу, который так легко провел их на том обеде. Через десять минут Льву стало его откровенно жалко. А вот Рассолкин смотрел с интересом. И снова где-то в глубине его взгляда Гуров увидел тот самый дьявольский огонек, который он видел тогда, пару дней назад.
– Он наркоман, – неожиданно сказал Лев Второй. – Я думаю, что давно и плотно. И слезать не собирается. Даже в каком-то роде гордится этим. Думает, что, как все великие творческие люди, он принимает легкие наркотики ради вдохновения. Попросите друга спросить это у него в лоб.
Гуров кивнул. Крячко сидел в наушнике, а передатчик был у Гурова.
– Давно вы принимаете наркотики? Мет? Героин? Травка или что-то потяжелее? – Крячко прервал стенания подозреваемого на середине. Так, что он неожиданно осекся и замолчал, а потом рассмеялся:
– Да. Давно. Несколько лет. Мы так и познакомились с Катей. У нее собственная программа по избавлению от зависимости. Она продавала ее и достаточно успешно. Но со мной программа не сработала. Наверное, я бы отказался от наркотиков, если бы она захотела и поставила бы меня перед выбором. Моя любимая женщина или то, что дарит мне возможность творить? Я бы выбрал ее.
Теперь от фальши и пафоса, которые прозвучали в этой речи, поморщились все трое.
– Врет. Он бы не бросил, а ее программа это «тьфу». Ерунда. Травки,
– Вы так хорошо ее изучили. Боялись, что Воронцова станет вашим конкурентом? – поддел Рассолкина Гуров.
– Не люблю шарлатанов. От них пострадало слишком много людей, чтобы они имели право на дальнейшее существование, – довольно жестко отозвался Рассолкин. – Они поддерживают иллюзию, и многие убеждены, что именно благодаря «волшебным» таблеткам можно сразу похудеть или потолстеть, вылечиться от всех болезней, физических и душевных, а на самом деле это труд. Диета может быть вкусной. Нужно только приложить немного усилий к тому, чтобы найти свои рецепты. То же самое и с делами сердечными, рабочими. Совсем не обязательно сразу бросаться с головой в омут тяжелого труда. Но нужно приложить усилия для того, чтобы найти приемлемый именно для себя вариант, а не идти по проложенному другими людьми пути.
Тем временем после небольшого перерыва, пока принесли распечатанные анализы веществ, которые были найдены в крови у Воронцовой, допрос продолжился.
Гуров следил и за тем, что происходило в допросной, и за консультантом. Он слушал очень внимательно, иногда чуть копировал мимику подозреваемого, иногда одобрительно кивал или хмурился.
– Он наркоман, врун, скорее всего изменял Воронцовой, но не был в курсе ее дел, мало понимал, чем она занимается. Любит, но не ее, а скорее себя в их отношениях. Таким, как он, нравится чувствовать себя кому-то нужным. Мужчиной, заботящимся о женщине. О детях. Я думаю, что он внушал Воронцовой, что он мужчина, с которым ей будет легко и спокойно, что он поддержит ее во всем. Что она может быть деловой женщиной на людях, но с ним она мягкая и домашняя. Но это, к слову, было совсем не так. Она его использовала точно так же, как и Игорь ее. Может быть, именно на этом и держался их союз. На взаимном использовании друг друга. Тогда если бы они поженились, то это был бы удачный брак.
– Потому что они оба врали друг другу? – удивился Гуров.
– Все пары так или иначе друг другу врут. Врут, что все в порядке, когда не хотят говорить, что проблема на самом деле в партнере. Врут, когда щадят партнера. Вот, допустим, чисто условно вас ранили. Все болит. Но вы же не скажете жене, щадя ее, что у вас действительно сильно болит что-то?
Лев пожал плечами.
– Я уверен, что то же самое сделает и она. Как бы сильно она ни уставала на работе, максимум кивнет и скажет, что немного устала. Но зная ее, вы уже будете знать, что устала она много. Так же как и она, зная вас, будет знать, что болит все. Самая частая и самая любимая мною часть отношений. Расплетать этот взаимное сочинение положительных историй. Он не убивал, к слову. Никого. Но допускаю, что крал деньги. И у нее, и из кассы оргкомитета.
Гуров подумал немного и шепнул Крячко, какие вопросы нужно задать подозреваемому.
И снова стопроцентное попадание в цель. Как оказалось, прекрасный и кристально честный Игорь Свиристелов брал деньги «на нужды и организацию театра» и там, и там. Только был буквально один нюанс. Театра не существовало и даже не планировалось. Во всем этом Игорь сразу и честно признался, понимая, видимо, что еще немного, и ему пришьют все, что только можно и немного больше.
– Надо ехать в госпиталь, – вздохнул Гуров, глядя на ворох распечаток с флешки, которую дал ему Рассолкин. Вторая копия была у Крячко, который снова взял на себя дирекцию конвента.