Игра в наперстки
Шрифт:
Лев кивнул:
– У нас пока тоже без сенсаций. Слишком много информации. Участники конвента крайне общительный народ. Охотно делились информацией, но пока сложно сказать, насколько она полезная. Нужно посидеть подумать. Явных пересечений у нас пока нет.
– А интересные персонажи? Кто-то привлек твое внимание?
Лев пожал плечами. Конечно, гиперартистичный Игорь мог бы сыграть кого угодно и, скорее всего, знает гораздо больше, чем говорит.
Пожалуй, что единственным мероприятием, где участвовали все жертвы, был Творческий турнир, где каждый должен был показать лучшее, на что способен в своей области. Но.
Но не
– А как прошел опрос в госпитале? Были зацепки?
– Да не особо. Если честно, единственные, кто не перетягивал на себя одеяло и не мешал, были эти двое, – Гуров показал на фото Рассолкина, взятое с одной из его книг. Все фотографии с краткими биографиями подготовили сотрудники технического отдела. – Пострадавший, известный психиатр, писатель.
– Да, я видел его афиши и даже листал как-то раз одну из книг. Он же вроде бы уже не практикует? – спросил Петр Николаевич, встал и, выглянув из кабинета, попросил Верочку сделать им кофе. Вечер обещал быть долгим, и нужно было как-то взбодриться. – А второй?
– Его друг. Писатель-фантаст, Артем Ткаченко. Видно, что занимаются своим делом, в споры не лезут.
Полковник и генерал посмотрели друг на друга. Это были взгляды очень давно знающих друг друга людей. Профессионалы, которые в силу своей работы, ставшей давно уже их жизнью, не верили никому. Кроме самих себя и самых близких.
– Рассолкин сильно пострадал?
– Еще недельку полежит, но нормально. Во всяком случае, он сам так говорит.
Генерал посмотрел в окно, а Гуров специально молчал. Разрешение на привлечение гражданских к делу должен был дать он, Петр Николаевич. Обычно Лев сам говорил, что нужно привлечь кого-то к делу, а генерал ворчал, спорил. Не любил он, чтобы кто-то посторонний работал на территории Главка. Но тут дело осложнялось еще и тем, что Главку нужно было как можно быстрее доказать, что расследуемое дело – не теракт. Кроме того, нужно было не допустить или максимально минимизировать участие прессы в этом деле. А для этого как раз и нужно привлечь одно, а лучше два проверенных медийных лица. Они выступят, расскажут свою версию, поблагодарят сотрудников Главка за помощь и перетянут одеяло на себя. Рассолкин отлично подходил на эту роль. Кроме того, его профессия позволяла привлечь психиатра в качестве консультанта. Пусть потешит свое самолюбие, что помог расследованию.
– Хм… Рассолкин… Хотя, кто знает, чем черт не шутит, – пробурчал Орлов. – Может быть, как раз наоборот. Он окажется отличным специалистом и действительно принесет пользу расследованию.
Лев улыбнулся уголком губ:
– С губ сняли, Петр Николаевич.
На том и порешили. Техники обещали, что постараются закончить с микроавтобусом к утру, и тогда же будут готовы краткие дела на всех участников конвента.
– Подожди, еще одну минуту, и отпущу тебя домой отсыпаться, – сказал Орлов. – Дело мошенников тоже придется взять вам с Крячко официально. Понимаю, что мелковато для вас, орлов, но ты сам все знаешь, что я буду тебе рассказывать?
– Любая мелочь может отказаться не мелочью, – кивнул головой Лев. – Я понял. Завтра съезжу в офис к ним. Его опечатали, я надеюсь?
– Обижаешь. Все опечатано. Компания «Пегас-плюс», офис свой они покинули очень оперативно. Сразу после того, как два учредителя исчезли вместе с деньгами. Подозрительно то, что заказов у них больше не было, наши ребята проверили, все отзывы на их работу липовые. Компания
– То есть кто-то очень сильно не хотел, чтобы у наших творческих деятелей появился свой теплоход на это время, – схватил все на лету Гуров.
Орлов кивнул:
– Да.
– Принято, – отозвался Гуров. – Мы так и подумали.
День, заполненный общением, подошел к концу, и Лев отправился домой. Мария сегодня была дома и обещала на вечер торжественный ужин. Это была их маленькая традиция – завершение каждого дела отмечать ужином. Кроме того, когда-то давно Лев обмолвился, что любил раньше слушать старые спектакли, записанные на аудиопластинки, когда был маленьким. И на один из юбилеев жена подарила ему старый проигрыватель и первые экспонаты его будущей коллекции пластинок. Окончание прошлого, шумного дела они так и не успели отметить, а это дело обещало быть еще громче. И уже в подъезде, вдохнув ароматы еды, Лев понял, кого тут сегодня больше всех ждут.
– И как ты меня терпишь? – тепло улыбнулся полковник. Удивительная ему досталась жена.
Ужин уже давно был накрыт, тарелки и блюда Мария закрыла специальными крышками, чтобы ничего не остыло и не заветрилось, сама она сидела в красивом домашнем платье и читала. И ни одного звонка, ни одного сообщения. Эта удивительная женщина знала, что раз сам не позвонил, значит, занят. А еще он давно заметил, что Марии никогда не было скучно с самой собой. Она читала книги, учила новые роли, умела гулять одна и отдыхать, когда его не было рядом.
Мария улыбнулась:
– Привет. Все уже готово. Раз ты опоздал, то слушаем то, что я выбрала.
– Как скажешь.
И через пару минут, пока Маша сняла все крышки с блюд, поставила иголку на пластинку и включила ее, а он помыл руки и переоделся, заиграли первые аккорды вступления к истории. А потом голос диктора начал читать, и Лев поперхнулся морсом от смеха.
– Дядя Степа? Где ты нашла его? Это же Дядя Степа?
– Он самый, – гордо сказала Маша. – Я знала, что ты оценишь.
Еще бы.
Время ужина за прослушиванием старой сказки пролетело незаметно. А потом Гуров рассказал жене про Игоря.
– О, я его знаю. У него еще веснушки только слева, да? А правая сторона лица чистая? – спросила Маша, наливая чай.
– Да, сталкивались по работе?
– Он известный в театральном мире персонаж. Забавный парень. Представляешь, он был женат пять раз! Или больше, или меньше: точно никто не знает. У нас в театре ходил слух, что пять. И каждый раз, когда женился, брал новую фамилию. Он долгое время был, кстати, главным режиссером нашего театра. В работе с ним было достаточно комфортно. А потом его неожиданно перемкнуло. Знаешь, как будто другим человеком стал. Резким, агрессивным, ушел со скандалом, сказав, что академическое искусство больше не для него.
Гуров приподнял брови и улыбнулся:
– Еще один повод его проверить, возможно, скрывает свою фамилию.
– У него очень хорошая память. Все роли, сценарии свои и актеров, которые участвовали у него в спектаклях, он помнил наизусть. Он сложный очень персонаж. Есть какая-то гнильца внутри, но ее видно не сразу. А сначала очаровывает, конечно.
Гуров задумался:
– Подожди. Если я правильно понял, то он должен сделать в таком случае очень хорошую карьеру в театре или кино. Почему тогда он работает секретарем? При таких способностях, да еще и учитывая то, что он был режиссером театра?