Игра в послушание
Шрифт:
– Это делу не помешает.
– А вдруг она догадается?
– Ну так расскажите ей всё как есть.
– Рассказать, что с самого начала я хотела втереться к ней в доверие?
– А почему бы и нет. Ведь она понимает, что сейчас вы не притворяетесь.
Мушкина задумалась.
– Знаете, - сказала она, - пожалуй, вы правы. Ваша бесхитростная прямота изощрённее любого обмана. Я так и сделаю.
Охранник подозвал Яблочкина к телефону. Аппарат находился в коридорчике возле сцены, и было очень шумно.
– Да!
– закричал Яблочкин, отвернувшись от
– Слушаю.
– Алёшенька, - услышал он голос мамы, - извини, что отвлекаю, но Ты оставил дома свою мобильную трубку. А тебе всё время звонит какой-то Юра из музея; говорит, что по срочному делу. Тебя уже наградили? Ужин готовить или ты уже?
– Да, мама, уже наградили, ужин не надо. Юра этот оставил свои координаты?
– Да, запиши номер...
– Алло, Юра? Это Яблочкин беспокоит из милиции... то есть, из передачи "Очевидное-невер"... что? Что вы говорите! А он здесь, в консульстве? Саксофон?
Яблочкин выглянул в зал и, не отнимая трубки от уха, стал пристально смотреть на Котова. Тот в конце концов тоже узнал Яблочкина, вспомнив свой сегодняшний сон, и выдал на саксофоне такого поганого петуха, что барабанщик сбился с ритма, и остальные начали делать им страшные лица.
– Да, я всё понял!
– крикнул Яблочкин.
– Большое спасибо, вы очень помогли. Только, пожалуйста, больше никому об этом ни слова.
– Могила!
– пообещал Юрик.
______________
Поиски в квартире Котова продолжались до самого утра. Двое опытнейших оперативников просматривали, обшаривали и обстукивали сантиметр за сантиметром. Лучшая розыскная собака в наморднике из металлической сетки обнюхивала каждый предмет, каждую щёлку. Бутылка, в которой хозяин видел "гномика" была направлена в лабораторию, где над ней колдовали поднятые из постелей эксперты.
Сам Яблочкин сидел за столом и постепенно, по мере поисков, приходил в отчаяние. Опустив глаза, он смотрел на захламленную поверхность стола и на маленькую бумажку, которая, он сам ещё не понимал почему, привлекала его внимание. Наконец, он взял эту бумажку, величиной с почтовую марку, и поднёс к лампе.
И тут его словно тряхнуло: поверхность была испещрена микроскопическими рукописными строчками.
– Лупу!
– крикнул Яблочкин, и ему в руку немедленно сунули лупу.
Жадно проглатывая строчку за строчкой, Яблочкин ознакомился с содержанием записки.
Не будем приводить её полностью; Петя обращался к родителям и просил у них прощения за то, что скрывается от них и от всех, что это связанно с невероятными обстоятельствами, о которых он пока не может ничего рассказать. Он надеется, что рано или поздно всё благополучно разрешится, и он живой и невредимый вернётся под родительский кров.
В специальной приписке для Яблочкина он писал:
"Товарищ милиционер, вы знаете почти всё и обещали мне помогать. В эту квартиру я попал случайно, а теперь в футляре с саксофоном попытаюсь перебраться в другое место, где есть телефон с кнопочным набором. Вы меня ищете, а значит, рано или поздно найдёте эту записку. Но всё-таки ещё раньше я постараюсь вам позвонить.
Прошу вас отрезать часть
Яблочкин устало откинулся.
– Можете прекратить обыск, его здесь нет, - проговорил он с любопытством смотревшим на него оперативникам.
– Его не надо ловить, он сам ищет со мной встречи.
10
В плену металлического кейса.
Сколько же их на самом деле?
Можно вернуться, но какой ценой...
Петя слышал и понимал всё, что происходит снаружи. Сначала незнакомец поехал в аэропорт, потом его назвали "господин Диц" и сказали, что до его самолета до Боготы осталось семнадцать с половиной минут, потом господин Диц занял своё место в салоне, загудели турбины, и самолёт оторвался от земли.
Прошло время, и на фоне ровного гудения где-то совсем рядом послышалось поскрипывание и покашливание.
– Кто здесь!
– крикнул Петя, испуганно тараща глаза в темноту.
Внезапно в двух шагах от него чиркнула зажигалка, и пламя осветило физиономию развалившегося в плетёном кресле-качалке карточного джокера, который невозмутимо раскуривал папиросу. Запахло ёлкой.
– Кто, кто...
– проворчал шут и пустил облако едкого дыма, от которого Петя закашлялся.
– Мог бы уже такие вопросы не задавать, уже-чай на седьмой тур выходим.
Это было важно. Петя стал лихорадочно подсчитывать в уме проигранные и выигранные очки, но никак не мог сосредоточиться.
– А что, - сказал он неуверенно, - шестой уже... случился?
– Может случился, а может и нет...
– А... понятно. А где остальные? Вы один здесь?
– Относительно. Я здесь один?
– окликнул он кого-то, и будто эхо ответило ему из глубины чемодана:
– Ты здесь один. Если только не считать меня и это "чертовски сообразительное маленькое животное". Как его угораздило забраться в чужой кейс?
– Я нечаянно, - прошептал Петя.
– Я думал, это Яблочкина.
– Индюк тоже думал, - злобно проворчал голос Джокера из глубины.
– Так вы один или вас двое?
– растерялся Петя, не понимая, сколько народу собралось в чемоданчике.
– Прядёт время, и этот вопрос прояснится, - пообещал куривший, в кресле.
– Что же касается остальных участников, то они нас видят.
– Кино, что ли...
– проворчал Петя.
– Можно даже сказать, конец первой серии.
– Значит, скоро начнется вторая?
– Разумеется, после небольшой формальности. Кстати, как мы её назовём?
– Что Назовём?
– Ну, вторую серию. Как вам нравится "Шпионские страсти"? Или, ещё лучше, "В сетях шпионажа".
– Шпионажа?
– повторил Петя. От едкого дыма, пахнущего новогодней елкой, в голове у него начинали путаться мысли.
– Сам виноват. Кто тянул тебя лезть в шпионский кейс секретного двойного суперагента.
– Тройного, - поправил его голос из глубины.
– Да, да, именно тройного секретного агента. И теперь, вместо благополучного объяснения с лейтенантом Яблочкиным, вы, дорогой мой человечек, будете иметь вторую серию, которая ещё неизвестно чем закончится.