Игра VORoв
Шрифт:
Когда Дисконта наконец ушла, Кир некоторое время лежал тихо. Он надеялся и одновременно боялся услышать шум, крики, звуки выстрелов, но ничего не происходило. Елена спокойно смотрела на изящный наручный комм с мягкой зеленой подсветкой. Свет из ее фонаря немного рассеивал окружающую тьму. Рядом с молодой амазонкой находилась небольшая коробка взрывателя с подсоединенными к ней проводами. Дисплей таймера был выключен, выпуклая красная кнопка сверху была прикрыта прозрачным колпаком.
«Ждать группу захвата, пожалуй, не стоит, – наконец решил Кир. – Я связан и безоружен, но могу говорить. Возможно, это их ошибка. Попробую убедить Елену.
– Ты же не собираешься делать это на самом деле? – начал Кир. – Дисконта ушла, Арни мертв. Кстати, благодарю, что вы спасли мне жизнь.
– Не благодари, – голос Елены прозвучал неожиданно спокойно, даже с некоторой жалостью. – Честно говоря, я давно хотела убить этого подонка, но не решалась. Дисконта сделала это за меня, и я ее не предам. Мы умрем вместе через двадцать минут, потому что я действительно здесь все взорву. О такой героической гибели можно только мечтать.
– Но почему!? – задал сакраментальный вопрос Кир.
– Допускаю, что ты меня не любишь и даже, возможно, хочешь убить, хотя я и не понимаю – за что. Но зачем тебе убивать себя и еще множество ни в чем не повинных людей?
– Так уж и не повинных? – усомнилась Елена, поглядывая на часы в своем комме. – Тебе не приходило в голову, что наш мир омерзителен и несправедлив?
– Приходило и не раз, – согласился Кир. – Но то, что ты собираешься сделать, ничего не исправит и не улучшит, все будет только хуже.
– Дисконти считает по-другому. Она фанатичка, до безумия любит нашего вождя, но рассуждает логично. Всемирный Потоп даже в сравнительно локальном масштабе пошатнет Империю. Начнется всеобщая паника, хаос, и это – не считая прямого ущерба. Наша главная цель – добиться распада Империи, на обломках которой, возможно, удастся построить что-то лучшее.
– Ничего вам не удастся! Массовое убийство и террор – хорошенькая основа для более справедливого мира, – съязвил Кир. – В любом случае ты будешь уже мертва. Твой отец погиб ради тебя, он хотел, чтобы ты жила и была счастлива!
– Не говори мне об отце! – наконец взорвалась Елена.
– Он верно служил Империи, графу и тебе, а в «благодарность» твой отец подло убил его. Меня выбросили на улицу без средств к существованию. Арни содержал меня, даже женился, но фактически превратил в свою секс-рабыню. Знаешь, каково это, когда тебя каждый день по несколько раз насилует скотский самец? Ему нравилось меня бить, унижать и трахать. А я боялась сопротивляться или убежать. Мне бы никто не помог! Больше того, твой отец-граф мог выследить меня и убить, как нежелательную свидетельницу. Арни постоянно мне об этом напоминал. Он заставлял меня помогать ему во всяких темных делах, из-за него я попала в тюрьму. Я стала ненавидеть саму себя. Дисконти буквально спасла меня и дала возможность отомстить!
– МакГрегор уже мертв, – попытался снова достучаться до разума Елены Кир. – Зачем ты хочешь совершить этот безумный теракт? Ты сама сказала, что Дисконти фанатичка, она и ее вождь, кем бы он ни был, просто используют тебя как пушечное мясо.
– Конечно, используют, – неожиданно согласилась Елена. – Но я их тоже использую. Отец говорил, что главное в жизни человека – это его честь, то, что он знает и как оценивает себя сам. Ты, наверное, считаешь, что честь бывает
Кир не нашелся, что ответить на последние яростные слова Елены. «Проведение переговоров с террористами и прикладной психоанализ явно не мое призвание, – с горькой иронией заключил он. – Или я просто сейчас не в форме? Я лежу связанный на грязном и холодном полу, до этого меня били по яйцам, душили, забрызгивали кровью и мозгами… кстати, уже второй раз за последнее время! Все это наверняка сказалось на моих способностях». Ворсмит еще раз попытался пошевелиться, но безуспешно.
– Не пытайся, мы тебя крепко связали, – заметила жалкие потуги Кира Елена. – Лучше готовься, осталось три минуты, – она откинула прозрачный колпак на взрывателе. – Скоро ты и я узнаем, есть ли на самом деле жизнь после смерти.
– Скажи честно, а ты когда-нибудь испытывала ко мне какие-нибудь чувства? – не удержался от вопроса Кир.
– Я ненавижу мужчин, особенно воров, – охотно пояснила Елена. – Но ты – слабак и ничтожество. Ты заслуживаешь только презрения. Но я хочу, чтобы ты был свидетелем моего торжества, чтобы дрожал от страха и молил о пощаде. Я рада, что Дисконта не дала Арни удавить тебя. Он приготовил тебе слишком легкую смерть!
«Очень противоречиво и очень эмоционально. Очевидно, логикой и разумом ее не взять. И чувствами тоже. Сказать, что она, возможно, моя родная сестра по матери? Не поверит. А если и поверит, все равно не отступится. Попробовать, что ли заорать? – лихорадочно размышлял Кир. – Хотя никто не услышит, к тому же Дисконти, уходя, скорее всего, закрыла проход в чулане и замела все следы».
– Скажи, – неожиданно обратилась к спутнику детства Елена. – Как ты все же попал сюда? Мы были очень осторожны. Я готова поклясться, что ты не мог нас выследить и ничего не знал об ультрапластилине, взрывателях, этой старой трубе и чулане, в котором так удачно отсутствуют видеокамеры. Конечно, не хочешь, не говори, но…
– Мне не спалось после нашего последнего разговора в лифте, и я решил навестить покойного друга, – ответил чистую правду юноша. Но Елена явно не поверила и замолчала.
«Действительно, если бы не моя впечатлительность и желание посмотреть на последнее пристанище Гарри, я бы, скорее всего, сейчас мирно спал в своей уютной кроватке. Пока дамба не полетела бы ко всем демонам, – подумал Кир. – Стечение обстоятельств? Или знак свыше? Возможно, боги выбрали меня для важной миссии, а я ее бездарно провалил. Герой-неудачник!»
Внезапно эмоциональное восприятие Кира резко обострилось. Он буквально почувствовал, как сидящую рядом Елену мучают обида, страх и ненависть. Были и другие эмоции, но эти три заметно доминировали. Все вместе они порождали какую-то нечеловеческую решимость нажать на красную кнопку и отомстить окружающему миру, который обошелся с ней так подло и жестоко. Усилившееся непонятно почему восприятие Кира умножилось на его отчаянье, юношу охватил животный страх и дикая злость. На весь мир, на себя, на Елену.