Играй как Бэкхем
Шрифт:
– Ты во что играешь, черт тебя побери?
– заорала я на Зо Тернер, пока судья бежал в нашу сторону.
– Проблемы, черномазая?
– с презрительной ухмылкой ответила она, пронзая меня взглядом.
Перед глазами у меня поплыли красные круги. Я вскочила на ноги и, кипя от гнева, подбежала к ней. Я толкнула Зо обеими руками, отправив ее в полет, который она завершила жесткой посадкой на траву. Игроки «Миллуолла» гневно завопили, призывая судью навести порядок.
Судья с суровым видом дунул в свисток, и Мэл уже была в гуще событий, пытаясь успокоить меня, судью и всех остальных.
Судья жестом попросил Мэл, Тину и еще кого-то из наших отойти.
– Номер семь, - сурово объявил он.
– Подойдите сюда.
Я подошла к нему, все еще разгневанная и расстроенная. Я думала, что он просто запишет мне нарушение, и тут увидела в его руке красную карточку!
– Вы выгоняете меня с поля?!
– воскликнула я, не веря своим глазам.
Болельщики свистели и кричали, и даже я услышала несколько криков типа «судью на мыло». Джулз проводила меня взглядом с непроницаемым лицом. Ни радости, ни сочувствия - ничего. Я не отважилась посмотреть на Джо и пошла прямо в раздевалку.
«Ну ты и дурочка!
– зло сказала я самой себе.
– Нельзя было поддаваться на ее грубость. Надо было просто ее проигнорировать. В конце концов, многим темнокожим игрокам футбольной лиги приходится мириться с тем же, каждую неделю. Но почему мы должны мириться с этим?» - возразила я сама себе. Это было несправедливо. Это было нечестно. И как так получилось, что выгнали меня? Неужели толкнуть соперника - это хуже, чем оскорбить человека расистским словцом? Я так не думала.
К тому времени, когда закончилась игра, я успела принять душ и переодеться. «Хэрриерз» ввалились в раздевалку с победной песней, и я поняла, что мы выиграли. Мне стало намного легче. Если бы они проиграли из-за моего удаления, я бы чувствовала за собой огромную вину.
Я была награждена несколькими улыбками и благожелательными взглядами; Чарли потрепала меня по волосам, но я ничего не могла сказать. Затем я окаменела - вошел Джо.
– Отличная работа!
– Его мощный голос перекрыл возбужденный гомон.
– Вы отлично сыграли.
– Затем он увидел, что я сижу на скамейке с несчастным видом, и его лицо изменилось. Он поспешил ко мне.
– Да что с тобой, Бхарма, черт побери?!
– крикнул он. Я вскочила, а все остальные замолчали, чтобы не пропустить мой ответ.
– Ничего подобного в твоем исполнении я больше видеть не хочу, слышишь? Наше счастье, что в этом турнире нельзя отстранять игроков от следующей игры.
Он обернулся, давая понять, что разговор закончен, и я почувствовала, как глаза наполняются слезами. Чего он добился, наорав на меня?
– Теперь у нас впереди финал, команда «Квинс-парк рейнджере», - продолжил Джо.
– Давайте-ка троекратное ура! Гип-гип…
Я не присоединилась к ликованию. Меня трясло от гнева и от желания разреветься. Когда Джо вышел из здания клуба, я кинулась прямо к нему.
– И чего ты на меня так разорался, - потребовала разъяснений я, поравнявшись с ним.
– Ты же знал, что судья был не прав!
– Джесс, -
– Но это была не моя вина, - ответила я дрожащим голосом.
– Тебе не надо было кричать.
– Я твой тренер, Джесс, - напомнил мне Джо.
– Я должен обращаться с тобой так же, как и со всеми остальными. Послушай, я видел, как она сфолила. Ты слишком бурно среагировала, вот и все.
На этот раз я уже не могла сдерживать слез и расплакалась.
– Это еще не все, - всхлипнула я.
– Она назвала меня черномазой. Представь, что у меня на душе. Но тебе эти чувства, наверное, не знакомы.
– Я ведь ирландец, - вздохнул Джо.
– И эти чувства мне очень даже знакомы.
Теперь слезы потекли из моих глаз рекой, и ничто, казалось, не могло их остановить. Джо нежно обнял меня, а я продолжила рыдать уже на его плече. Через секунду-другую мои руки обвились вокруг его талии, и я крепко прижалась к нему.
– Джесминдер!
У меня душа ушла в пятки. Боже мой, это был папа!
Глава одиннадцатая
Мы ехали домой в полной тишине. Неловкой, напряженной тишине, которую можно было резать ножом. Папа не проронил ни слова, но я видела, с каким усилием он держал руль, словно цеплялся за свою жизнь.
Я сидела рядом с ним, и меня бросало то в жар, то в холод, когда думала о том, что произошло. Папа застукал меня в объятиях моего тренера-горы в то время, когда я якобы умирала от гриппа дома. Я была настолько растеряна, что даже не находила слов, чтобы описать свое состояние. Если бы могла вырыть большою яму и похоронить себя в ней, так бы и поступила.
Непонятно, откуда папа узнал, где я. Почему он не поехал, как собирался, в храм? Неужели меня выдала Пинки? Мне нужно было выведать это все у нее, когда приедем домой. Сейчас то, как папа узнал о матче, меня волновало меньше всего. Ведь узнал же.
Чувствуя себя абсолютно подавленной и смущенной, я гадала о том, заговорит ли он со мной.
У нас всегда были вполне нормальные отношения, хотя мама говорила, что он меня балует. Да, кстати о маме, расскажет ли папа ей? Я застонала от одной мысли о том, сколько новых напастей ждет меня. Наверное, за все грехи меня будут держать под домашним арестом, пока не закончу университет.
Мы приехали домой, и папа молча припарковал машину. Он ничего не произнес, пока мы выходили из машины и шли к двери. Я совершенно утратила присутствие духа и не была уверена, смогу ли заговорить первой. Но что я могла сказать? «Между прочим, совсем забыла, я снова наврала вам, чтобы поиграть в футбол, а еще влюбилась в тренера, в объятиях которого ты меня видел…»? Думаю, папа и так почти все знал, так что мне не было нужды об этом говорить.
Когда мы вошли в дом, я услышала, что в гостиной беседуют на пенджабском. Я была шокирована, увидев, что отвратительные родители Титу объясняются с мамой. Пинки, буквально вся покрытая косметикой, сидела на лестнице в одном из лучших своих платьев. Когда мы вошли, она улыбнулась и помахала мне рукой.