Играя с огнём
Шрифт:
Оно ей было для обычного человека, у которого сознание и так каждую секунду переобувалось, неся за собой груз прошлого в виде воспоминаний и прочего. Хотя он думал, что его мысли меняются медленно и постепенно, на самом деле так было лишь уже в его зрелости — структура сознания от определённого содержания и объёма мыслей, знаний, эмоций и прочего и теперь слабо поддавалось изменениям, даже в малой степени.
Наоборот было для молодости — ресурс велик, сознание пусто, особо ничем не обременено и легко поддаётся всему — новым эмоциям, впечатлениям, идеям. В это время замечаются таланты, рождается гениальность и меняются судьбы.
Какой-то
Очарован самим собой. Той душащей его пустотой и незавершённостью, которая его понемногу отравляла. Он искал всего — вторую половинку, любимое дело, хороших друзей, место в жизни… не понимая — он мечется от одного источника к другому, немного отпивая и, кривясь, убегая ко второму. От него к третьему. От последнего к четвёртому…
И вот, зрелый человек закостенел спустя года. Он, якобы, сформировался. Ну, как он думает — есть ведь работа, семья, хобби, друзья… понимая — терпеть не может офиса, не любит он эту гадину, что маскировалась под невинную деву и уже давно не понимает своих собутыльников, что не понимают его — дескать, разные вроде и интересы, и взгляды. Хобби? Лишь это и спасает. Когда-то, быть может, он даже хотел им жить. А сейчас вынужден жить лишь им…
Мне ещё повезло — у меня были очень подходящие именно для моего выживания качества. Я чётко разделял всех людей на Я и Другие. Я был в приоритете. А Другие? Ну… пусть живут. Пока не мешают.
В той жизни я многое понял, многое видел. На себя я уже не смотрел — что я там не видел? Мудак он и есть мудак. Хоть в профиль, хоть в анфас. Или, быть может, я ещё не знал ответ, но уже понимал — не стоит, мой друг, дальше не будет путей к отступлению…
Их не стало, когда я получил те книги и, открыв их, начал вчитываться. Работать с эмоциями, мыслями, воспоминаниями. И нить за нитью крутя, я начал распутывать клубок того, что есть я — моё сознание.
Оно не было чем-то материальным. Его нельзя было потрогать… разве что ментальным тараном, но лишь один раз. И хотя сложно сказать, что у него была чёткая структура, но она состояла из памяти, воспоминаний, эмоций и прочего в определённой логике. Как мышцы состоят из волокон. Конечно, какие-то были слабыми, какие-то сильными — перекос мог быть почти незначительным в случае здорового человека и слишком явным в моём. Это можно было сравнить с моим любимым сколиозом — слабые мышцы становятся слабее, в них появляются узлы, тогда как сильные перетягивают всё на себя, изгибая в какой-то странный угол всю конструкцию.
И хотя он есть у многих, пока он не мешает им — всё нормально, жить можно. Перегиб большой — вот тут обычными методами уже ни хрена не исправить. Операция. И хотя, говорят, кто-то там может вправить, можно самому вылечить, есть методы облегчения проблем и страданий… но человек уже не верит. Он зрел, оглядываясь назад понимает — поздно что-то менять. Поздно лечиться, уже наверняка ничего нельзя сделать без операции, если ситуация запущена…
Благо, что я был идиотом. Поздно? Начальство никогда не опаздывает. Несвоевременно? Здесь я решаю — что, когда, и в какое время мне нужно и удобно. Опасно? Мой друг, жизнь вообще страшная штука —
Чем был ментальный щит? Конечно, авторы книг не давали определений или чётких, понятных слов. Но поясняли — он есть у всех, почти у всего. Разумного, якобы неразумного — эти они имели ввиду тех, кто как бы не человек и не может якобы мыслить. Последнее, конечно, по мнению очень разумных людей, что сами пока не могут понять, почему и как мыслят они, но смея при этом утверждать, что это их уникальность. Дети так забавны в смелых выводах…
Как и говорил старик, в этом плане я не особо отличался от других, испытывая и пройдя плюс-минус одинаковые вещи с другими, только с большей выгодой для себя. Можно было бы сказать, что этот щит был ещё одной специальной и очень скрытной мышцей моего организма — его можно было укрепить, что я и сделал.
Очень простым образом — дав ему необходимую нагрузку в виде работы сознания и всех ментальных аспектов. Я анализировал свои эмоции, разбирал мысли, рыскал в памяти, концентрировался и укреплял внимание — этим я немного разобрался в своём сознании, придя к тому, о чём когда-то лишь догадывался, не имея смелости действительно сделать шаг в эту сторону.
Я как будто перестал лишь думать, начав делать — сколиоз начал понемногу выправляться, узлы стали слабее. Для этого все-то и нужно было начать висеть на турнике и заняться своей спиной — не говоря уже о массаже, можно было просто делать разминку с утра. Боль будто стала слабее, позвонки будто вставали на место. Каменная броня будто понемногу растягивалась…
Этой бронёй и был щит. Дамболдор верно сказал, что хотя он непроницаем, как кусок стали, но он совершенно инертен с обоих сторон. Слишком твёрд, слишком хрупок. Его приходилось поддерживать уже своей волей. И как бы я не хотел, это был я — если будет угроза, я буду отвечать до последнего. Я уже говорил, что не буду жалеть о чём-то — это прошло за мной до сих пор, став и благословением, и проклятием.
Антонин не единственный попал под мою раздачу. Лили, ещё несколько людей из знакомых мне с разных курсов — их я тоже решил обрабатывать, дабы при падении мне нигде не было больно. Что, бишь, я толкую?
Антонина я собирался заслать к Тому. Лили к Дамболдору. Остальных по разным факультетам, они позже сыграют свою ролью Она, кстати, уже вместе с Иденом неплохо устроилась. Будучи из рода Пруэтт он смог не только заметить потенциал девочки, но и уже начать обхаживать — устроил её в группировку, оградил от чужого влияния и окружил своим влиянием. На самом деле, для него это было нетрудно — сказал тут слово, сделал там намёк. Все поняли, все либо отвернулись, либо утёрлись. Я не был всеми, я был хитрее…
Мне невыгодно было встречаться с Лили сейчас и лично. У неё уже не было во мне эмоциональной зависимости, какой-то потребности и прочего. Идти к ней сейчас было бы глупо — в худшем случае дадут отворот поворот и всё станет веселее у меня в школе, учитывая текущую репутацию и положение.
И хотя людоед во мне требовал чужой боли и черепов для трона черепов, моя миролюбивая часть тихо шептала, образумливая — можно просто прострелить ей колени, пусть идёт с миром. А если серьёзно, то от меня никуда не делись старые замашки и первым делом я подумал как-то её подставить и, как когда-то с Томом, якобы случайно помочь. На хотя это было надёжно, миролюбивая часть говорила — а соучастники, тебе их не жалко? Не жалко. Но ситуацию действительно можно было решить по-другому…