Играя с огнём
Шрифт:
Это дало результат — рабская печать на шее перестала бунтовать, а Роза косвенными намёками через ситуации и других людей давала понять — всё нормально, всё в порядке, давай возвращайся. Мало того, она приструнила братца, смогла оградить меня от большинства проблем. Как я думал — это было весомо, учитывая обстановку.
Учитывая факт того, что меня признали наконец-то серьёзной фигурой и официальным претендентом на роль обменного ученика, препоны теперь мне начали создавать вместе уже все группировки. Целый месяц я вообще особо не развивался, успевая лишь отсыпаться и думать,
— Привет, Роза. — Опять знакомый кабинет. Расхаживая по пыльному помещению, видя знакомые шкафы и столы на прежних местах, мне казалось — вернись я сюда через полвека, во времена канона, ничего не изменится. Интересно, как всё изменится через 50 лет и каким я сам стану… — Как сама, как дети?
Она была в своём настоящем облике, ничего мне не отвечая. Я не знал, почему она не спешила делать никаких действий мне на встречу, лишь молча стоя с невыразительным выражением лица. Эх…
— Можете думать что угодно о моей персоне, ваша милость леди Малфой, но я бы рекомендовал вам сейчас определится — либо мы дальше стоим и наслаждаемся тишиной, пока кому-то из нас это не надоест, и он не уйдёт, либо мы о чём-то договоримся. Итак?
— Ты всегда был странным, Адам. — Начинается. Ладно, послушаем ребёнка, надо дать ей выговориться. А то сейчас она меня, судя по взгляду, сожрёт… — Я долго думала — чем же ты меня привлёк? Почему я всё это делаю даже сейчас, несмотря на то, какой ты…
— А какой я? — Ну-ка. Может, я услышу нечто новое?
— Брат был прав. Но он ошибался. Ты можешь быть слугой, но… — Она достала палочку, на что я отреагировал зеркально, одновременно с ней друг на друга указывая. — Но ты никогда не станешь им, лишь временно давая другому власть над собой. А потом…
— Я слишком часто слышал, какой я ублюдок, давай другую пластинку. Никто ведь не похвалит. Никто не скажет, какой я внимательный, заботливый, эх… — Я вытер пальцем напускную слезу под её равнодушным взглядом. И не сверли глазищами красивыми, меня не интересуют злобные маленькие девочки.
— Ты прав. — Неожиданно всё-таки изменив тон на какой-то другой, она медленно начала идти в мою сторону. Если бы ты не держала палочку так, будто готова в любой момент меня чем-то приложить или отпрыгнуть, мне было бы комфортнее, эх… — Я никогда не говорила тебе ничего подобного.
— Ну и правильно. — Не зная, чего ожидать, я понял — беды с башкой трудно предсказать. Она хочет меня убить? Возможно. Чего-то ещё? Также, вполне. И чего тут ожидать, и чего тут делать, кроме как занять нейтральную позицию? — Люди от лести лишь хиреют, а от слов дурных заводятся. Первое губит, а второе может дать верное направление… — Не договорив я вынужден был замолчать, ибо она подошла ко мне почти в упор, указав палочкой на мой живот. Туда, кстати, где раньше было скопление её энергии. И что она этим хочет сказать? Типа, управлять пытается?
Но ничего не почувствовав, хотя и развив на это дело небольшую чуйку, я был несколько ошеломлён её следующими словами: — Я никогда не говорила тебе, что люблю тебя.
Я
Я помнил лишь ту, от которой схожие слова услышал впервые — это было признание. И предложение встречаться. Тогда ещё не было толком брони, не было ни понимания жизни, ничего. Уже была осторожность, которая не давала лезть в пекло, но… тогда она ещё не имела весомого голоса в моей голове. Так и начались эти странные отношения.
Я до сих помню ту её, когда она подошла ко мне. Ту её, когда мы говорили о будущем. Ту её, когда я слышал слова поддержки и теплоты, что ещё долгие годы согревали меня. Согревали даже после того, как полгода спустя после их начала мы расстались — она также подошла ко мне одним днём. У неё было очень похожее по форме, но не по смыслу, предложение — расстаться.
Только она сама уже была другой — может она устала, может ей надоело? Я не знал и не спрашивал. Я просто ушёл. Боль пройдёт — так я думал. Боль прошла, а я ещё помню…
Сравнивая самый первый и последний образ, я будто видел двух разных людей. Первое время после начала конца мне помогало то, что уже поздно что-либо менять. Потом то, что она уже совсем другой человек и не та девушка, что мне нравилась. Потом, что мы оба виноваты и… а потом я просто забил. Боль пройдёт, нужно просто идти дальше. Шаг за шагом…
— Не говорила. — Очнувшись, я механически кивнул, по привычке подливая бензина в тот костёр, в котором меня будут сжигать. — Я тоже не говорил… я ведь не нарцисс… — Перестарался — сказав последнюю фразу, я явно довёл её, ибо в бочину прилетел кулачок, а её палочка начала буквально просверливать себе путь через мои рёбра. Что же ты творишь то, женщина…
— И не говорила, что ещё сильнее я хочу тебя лишь убить. — Расставив все точки на ё, она убрала палочку чуть в сторону, более спокойно на меня смотря. — И я не знаю, чего именно сильней я хочу. Чего бы хотел из этого ты?
Есть два трона — на одном пики войны, на другом — жезлы любви. Где княжить будете сами, куда наместником отправите своего верного оруженосца? Поручик, давайте не будем скабрёзничать — это серьёзный вопрос…
— Я хочу вернуться к бабушке в деревню. Мне 12, пойти с друзьями к речке, ловить ящерок. Я мог бы сейчас купить сухариков с кетчупом и кидать камни в речку допоздна с пацанами, пока бабушка не позовёт… — Тихо и неразборчиво бормоча всякую хрень, я аккуратно отпихивал от себя девочку, которая то становилась более злобной, то опять пыталась тянутся ко мне. И что с тобой делать…
— Ты хочешь вернуть всё, как было? — Я механически кивнул — о, что ей нужно она услышала. Всегда бы так. Правда, я хотел вернуть всё несколько раньше, чем на пару месяцев назад, но ей этого знать не надо. Прошлое в прошлом… — И вновь стать примерным слугой?
С трудом удержавшись от желания найти консенсуса в вопросе о том, что же она подразумевает под этими словами, я опять кивнул — она мне так надоела, что я был согласен почти на всё. Хоть назовите горшком и суйте в печь.