Игрок на другой стороне
Шрифт:
— Что происходит с нами, Персивал?
— Со мной происходит то, — ответил он, не переставая жевать, — что я теперь в состоянии выбирать себе все самое лучшее. Так что не порть того, что у нас было, и радуйся, что получила хоть что-то.
Блондинка выпрямилась на стуле.
— Ты не можешь так поступить со мной, слизняк! — прошипела она.
— Ошибаешься, — усмехнулся Персивал Йорк.
— Ну погоди! Знаешь, что я с тобой сделаю?
— Ничего, — невозмутимо ответил он, — и хочешь знать, почему? Потому что у меня будет столько денег, что мне ничего не сможет сделать даже сам Господь Бог!
Блондинка
— Ты еще пожалеешь о том дне, когда положил на меня глаз!
— Уже жалею, — весело отозвался Персивал, в то время как посетители, официанты, кассир и метрдотель застыли в шоке. — Так что вали отсюда, паршивая шлюха, и чтобы я тебя больше не видел!
Блондинка удалилась, и Персивал, посмеиваясь, вернулся к своей тарелке.
— Все в порядке, сэр? — осведомился скользнувший к нему официант.
— В полном порядке, — ответил Персивал, продолжая усмехаться. Протянув вперед руку с вилкой, он подцепил остаток филе на тарелке блондинки и переместил его на свою тарелку. — Передайте мои комплименты корове и принесите бутылочку виски.
По предложению Эллери они сначала зашли в игрушечный магазин. Эллери выбрал печатный набор со шрифтом, соответствующим буквам на карточках, после чего они направились в Йорк-Сквер.
На звонок инспектора в дверь замка Персивала неожиданно отозвалась миссис Шривер. После смерти Майры Йорк экономка, казалось, уменьшилась в размерах, за исключением подбородка, торчащего вперед еще более упрямо, чем раньше. При виде Квинов в ее глазах появилось доброжелательное выражение.
— Инспектор, мистер Эллери, входите, входите!
Они вошли в дом. Экономка переводила печальный взгляд с одного на другого.
— Что-нибудь случилось?
— Ничего, миссис Шривер, — мягко ответил инспектор. — Мистер Йорк дома?
Экономка покачала головой.
— Я одна, убираю за ним.
— Вы знаете, когда он вернется?
— Надеюсь, после того, как я закончу уборку и уйду, — сердито буркнула маленькая храбрая женщина.
— Вот как? — удивился Эллери. — Значит, вам не нравится мистер Йорк?
Миссис Шривер так быстро закивала, что ее голова начала вибрировать, как струна.
— Он хочет, чтобы я убирала, и я убираю. Только я это делаю для себя, а не для него. Он грязнуля, словно Schwein! [36]
36
Свинья (нем.).
— Мистер Йорк просил вас убрать в его доме?
— Да. «Приведите в порядок мой дом, — приказал он, — пока я приведу в порядок мою жизнь». — Никто из Квинов не улыбнулся, так как в голосе экономки слышался искренний гнев. — А потом добавил: «Все, что мне нужно, это хорошая женщина вроде вас, хозяюшка» — и, простите, шлепнул меня по Sitzplatz. [37] Я так разозлилась, что готова была его ударить! Но когда не можешь сражаться со Schwein, сражаешься с ее Schweinstall [38]
37
Место, на котором сидят (нем.).
38
Свинарник (нем.).
— Чего же еще можно ожидать от человека, который шлепает женщину по Sitzplatz, — заметил Эллери, и миссис Шривер рассмеялась, сама того не желая.
Воспользовавшись паузой, Эллери развернул печатный набор.
— Миссис Шривер, во время уборки вам не попадалась такая игрушка?
Экономка, нахмурившись, посмотрела на коробку и покачала головой. Эллери поднял крышку, показал ей печати с деревянными ручками и штемпельную подушечку, но результат был тот же.
— Вы уверены, миссис Шривер?
— Когда я делаю уборку, — заявила экономка, — то делаю ее как надо. Таких вещей в этом доме нет.
— Мы бы хотели полностью в этом убедиться. Не поможете ли вы нам все проверить? — попросил инспектор.
В течение следующих семидесяти пяти минут он молился, чтобы под его началом работали такие люди, как миссис Шривер. Ни один уголок, ни одна щель в маленьком замке не ускользнули от ее внимательного взгляда. Она даже помогла им обследовать трубы, выходящие из погреба.
Наконец усталый, грязный и мрачный Эллери был вынужден согласиться, что единственным игрушечным печатным набором во всем доме был тот, который он принес с собой. Миссис Шривер вытянула из них обещание, что они как-нибудь позволят ей угостить их штруделем, пирогом с патокой и голландским пивом, и они оставили ее выбивающей пыль из ковра в гостиной Персивала Йорка с такой яростью, как будто это был его владелец или ее личный враг.
— Итак, — почти весело сказал старик, когда они вышли из дома, — у Персивала нет печатного набора. Где ты хочешь поискать его теперь?
— В комнате Уолта.
— Мы искали там три раза, как пьяница ищет последнюю каплю.
— Тогда в доме Роберта.
— То же самое.
— А в гараже?
— Мы только машины на части не разобрали.
— Давай-ка посмотрим там снова, — предложил Эллери.
Они прошли в гараж через парк, позади дома Роберта Йорка, и провели там тщательный осмотр. Инспектор показал Эллери, где стояла коробка с ядом, а тот продемонстрировал, где Уолт, по его словам, находился во время убийства Роберта Йорка — под спортивным «райаном». Они уже собирались убрать все с полок, чтобы простучать и обмерить находящиеся за ними стены, когда сын предупреждающим жестом вцепился в руку отца.
Квины прислушались, затаив дыхание, и услышали за закрытой дверью шаги, приближающиеся к гаражу.
Правая рука инспектора скользнула под пиджак и вернулась назад с пистолетом. Эллери расправил плечи так, что затрещали суставы, и, пригнувшись, двинулся к двери.
Шаги приблизились и остановились. Инспектор поднял оружие.
Ручка начала медленно поворачиваться, и дверь внезапно распахнулась. Инспектор с отвращением плюнул и спрятал пистолет.
— Вы очень легко могли потерять полголовы, Арчер, — заявил Эллери. — Тем не менее, вы вели себя как герой.