Игрок поневоле
Шрифт:
Быстро оглянулся на торчащий в стене стол: может, он живой? И уже начал помаленьку выкарабкиваться из стены? Нет, вроде не дышит…
Пришлось подхватывать артефакт, доставшийся людям от бога Тариса, и уже под его прикрытием смело входить в кухню. За своей спиной услышал сопение Александра, а чуть левее заметил наконечник его именного копья. Порядок, нас мало, но зато в таких тельняшках, что мало никому не покажется.
Но сколько мы ни всматривались, сколько ни прислушивались – ноль движений, ноль угрожающего рычания. Значит, затаившийся
Решил просто поинтересоваться, громко прокричав:
– Эй! Кто здесь? И кто это так балует в государственном учреждении? Выходи по-хорошему! Иначе…
Что иначе, я никак не мог придумать. Да вскоре и угрожать не пришлось. Откуда-то из-за шкафа для выпечки хлеба последовал осторожный вопрос:
– Так вы… люди? Живые?
– Ха! А кого тут ещё можно встретить в этом царстве мёртвых? Конечно, люди, и конечно, живые! А ты кто? Фейри? Выходи, не бойся! Мы с фейри дружим, даже одну из вас уговорили к нам в отряд перейти.
Наверное, мои слова показались вполне убедительными, а может, нас уже и рассмотреть успел неведомый обитатель царства кулинарии и решил нам показаться. Как-то бочком, из несуразно узкой щели выдвинулся угловатый, нескладный, тощий, но вполне обычный с виду… человек! Лицо интеллигентное, лощёное, гладко выбритое. Глаза умные, пристально нас рассматривающие. Ростом с меня, чуть выше метр и восемь десятых. Одет вполне прилично, если не сказать, что со вкусом. Этакая одежда солидного бизнесмена. Жилетка, отлично сидящий на угловатой фигуре пиджак. Вот только брюки и ботинки жутко пыльные, похоже, этот тип в остатки рассыпанной муки угодил.
– Ты чё здесь делаешь? – вырвалось у меня.
– Живу, – совсем уж просто ответил субъект нашего пристального внимания. И сам спросил: – А вы здесь что делаете?
– Регистрироваться приходили… И пошлину заплатили…
Кажется, моё признание ошарашило мужика больше, чем факт нашего появления:
– П-п-п-пошлину? – прозаикался он. – И кому вы её заплатили?
– Да сидит там какой-то… этажом ниже… в девятом кабинете…
Тип и так выглядел бледным, а тут вообще белеть стал:
– И он п-п-п-принял деньги?
– Да как сказать, – кривился я в сомнениях. – Деньги-то мы ему на стол положили, но реакции так и не дождались.
– Уф! – с облегчением выдохнул тип, вытирая испарину на лбу вполне чистым, почти белоснежным носовым платком. – А то я уже испугался, что они оживать начали…. Давно к этому идёт… трупы-то не убраны и не захоронены… А вы-то откуда, господа хорошие, вообще тут взялись? Я имею в виду в городе?
– Обычные путешественники…
– Неужели мир стал возрождаться?
– Нет. Мертвее – не бывает! – Мне его вопросы сильно не нравились, следовало резко менять ситуацию. Иначе говоря, жестко обозначить, что только я имею право задавать вопросы. И я сделал несколько шагов к нему
– Да человек я, разве не видно? И вообще…
– Конкретно! – Я сделал ещё шаг вперёд. – Имя?! Откуда родом?!
Глазки у типа забегали, когда он понял, что роли поменялись. Хочет он или не хочет, а придётся ему отвечать вначале на вопросы, а потом… потом видно будет. Однако самоуверенности ему было не занимать, поэтому скептически выгнув бровь и осмотрев нас ещё раз с ног до головы, он начал вещать снисходительным тоном:
– Разрешите представиться, господа, барон Брок. Эванджелин Брок. Фабрикант. Занимался производством механических поделок, в основном производством настольных и напольных часов. Родился в одном из дальних посёлков вокруг нашего славного Ихреза. Ну а прожил юность и молодость в городе Южный Бриз, который возле моря. Там же и баронство получил, там и фабрикантом стал. Оттуда и прибыл в родной город по торговым делам буквально за день до постигшего наш мир бедствия. Оказался заперт здесь по воле разных обстоятельств и выжил по воле непонятных для меня случайностей. А с кем я имею честь познакомиться?
И этакий выверенный, лёгкий наклон головы в нашу сторону. Мол, я всё о себе рассказал, теперь ваша очередь. Но вся беда в том, что почти всё им сказанное мне показалось откровенной ложью. Разве что имя вызывало сомнения лишь частично. Да и вообще, имя – чисто женское, как подобным можно назвать мужчину? Либо у меня что-то с переводом не то? Или, может, у старшего Брока – не «все дома» были, когда он сыночку имя подбирал?
Больше всего на свете не люблю, когда мне врут. Немедленно наказывать лгуна не спешил, пусть ещё что-нибудь расскажет, пусть больше запутается в собственных измышлениях. Будет потом чем дожимать при сличении показаний.
Поэтому я постарался выглядеть проще и покладистей, хотя Щитом так и продолжал прикрывать большую половину своего туловища:
– Ну, мы, конечно, не дворяне, а простые воины… Меня зовут Гром, а моего племянника – Сандер. Но вот скажи, Эванджелин, как же тебе удалось выжить? Весь мир умер, мух и червей не осталось даже, одни умертвия бродят, а ты живёхонек. Как же так?
– Чего только в жизни не случается! – не собирался говорить правду лживый барон, а продолжал философствовать и вешать нам лапшу на уши. Тут я его и добил:
– Неужели ты тоже стал бессмертным трупом? – Это уже было жуткое обвинение, которое воистину живому человеку следовало опровергать досконально, не оставляя в нас ни капли сомнений. И типус задёргался, якобы в возмущении:
– Да ты думай, что говоришь! Вот он я, весь перед тобой! Можешь при желании потрогать! Только костюм мне не испачкай…
– Сам себя трогай! – буркнул я с хорошо разыгранной, нарастающей злобой. – Но вначале расскажи и докажи, как ты пережил Стерилизацию?
– Ага! Так вот как это бедствие называется…