Игрок
Шрифт:
Он бросает последний взгляд на Пейдж, отталкивает меня в сторону и убегает по коридору обратно в помещение управления.
– Ну, это все прошло лучше, чем я ожидал, – заявляю я, улыбаясь дамам.
– По-твоему, все прошло хорошо? – интересуется Пенелопа. – Благодаря Пейдж все превратилось в катастрофу!
Мы поворачиваемся к Пейдж и сразу замечаем перемену в ее настроении.
– Эй, ты в порядке? – спрашивает Пенелопа, нежно поглаживая плечо подруги.
– Ага, – она кивает. – Давайте уже просто возьмем наши сумки и устроимся. Я устала, – сказала она отстранённым голосом с опущенными глазами.
Как только девочки заселяются в скромных апартаментах с мини-кухней, гостиной и двумя спальнями со смежными ванными комнатами, я перешептываюсь с Пенелопой в прихожей. Она поглядывает на комнату Пейдж и говорит:
– Я собираюсь остаться тут на ночь. Хочу убедиться, что с ней все в порядке.
Не этого я хотел, но, так и быть, переживу ночевку здесь.
– Ладно, сейчас сгоняю за своими вещами.
– Нет, – Пенелопа качает головой. – Мне нужно провести с ней немного времени. Твое присутствие не поможет, особенно если ты все время будешь меня лапать.
– Я могу держать руки при себе. – Она с сомнением смотрит на меня. – Я могу очень постараться.
– Нет.
Она встает на цыпочки, целует меня в губы и провожает к двери.
– Но…
Пенелопа прижимает пальцы к моим губам.
– Спокойной ночи, Гевин.
Подмигнув, захлопывает дверь перед моим носом.
Грэхем, мать его, точно получит по морде, гребаный ублюдок! Он умудряется обламывать меня даже издалека.
Глава 26.
Нелл
Будучи на нервах, я расхаживаю за кулисами в ожидании начала кастинга. Их у меня было уже столько, что сложно сосчитать, но меня трясет от знания, что Гевин будет сидеть в аудитории и наблюдать за каждым моим движением.
– О, дорогая, – воркует в трубке у моего уха мамин голос. Несколько минут назад я позвонила ей рассказать о том, как изменилась моя жизнь с тех пор, как в нее вошел (скорее, вломился) Гевин и чтобы она меня подбодрила. – У тебя все получится. Ты знаешь номер как свои пять пальцев. Просто иди и покажи им все, что умеешь!
– Но... – заикаюсь я. – Он будет наблюдать, – заканчиваю детским шепотом.
– Так впечатли и его, – решительно отвечает она. Боже, как же я обожаю маму! – Кстати о птичках, я жду твоего звонка для получения подробной информации о твоем молодом человеке. Не каждый день моя дочь влюбляется в мальчика.
Смешно, что мама говорит о Гевине как о мальчике. Если бы она только знала... Не то, чтобы я когда-либо делилась с ней подробностями.
– Окей, мам. Мне нужно идти, но я позвоню тебе позже и расскажу, как все прошло, договорились?
– Договорились, девочка моя. Произведи фурор.
– Обязательно. Люблю тебя и я рада, что тебе лучше.
– Я тоже люблю тебя, детка.
Я отключаю телефон и убираю его обратно в сумочку, прежде чем положить ее в небольшой шкаф за кулисами.
– Окей! – громко кричит работница сцены. – Прошу... – ее глаза бегают по планшету в руке, – ...номера с первого по двадцатый выйти на сцену.
Я опускаю взгляд на приколотый к топу бумажный номер. Тринадцать. Понятия не имею проклятье это или наоборот
– Отлично! – раздается голос, и я мгновенно узнаю режиссера всех шоу La Magie. – Поскольку это кастинг повторный, обойдемся без хореографии.
Стоп... что? Повторный? Мой желудок начинает бунтовать, где и без того нервные бабочки поднимают еще большую суету. Я пробегаю глазами по рядам пустых кресел, пока не останавливаюсь на красивом лице Гевина. Он уверенно улыбается мне, и внезапно я ощущаю умиротворение. Он верит, что я могу это сделать. Родители верят, что я могу это сделать. Да я сама верю, что смогу это сделать. У меня был миллион кастингов, я знаю номер наизусть. Мне не нужна эта дурацкая хореография. Когда режиссер выкрикивает название спектакля, сердце усиленно бьется от волнения. Это мой любимый, тот, который отлично продемонстрирует гимнастические навыки.
– Четные номера, – обращается режиссер. – Вначале вы поработаете на полу. Нечетные покажут воздушную акробатику.
Да! Мне требуется невероятное количество усилий, чтобы от радости не взмахнуть кулаком в воздух. Я всех, черт возьми, порву! Не успеваю я опомниться, как мы оказываемся на местах, и начинается медленная мелодичная музыка. Я начинаю двигаться, покачиваясь в такт и завершая каждый элемент с совершенством, словно была рождена для этого. Не помню, когда в последний раз так уверенно танцевала на пробах. Под контролем каждый поворот, каждым кувырок. Музыка сменяется на быстрый, тяжелый темп, и мое тело ведет меня к длинной шелковой драпировке, свисающей с потолка.
Обхватываю без раздумий шелк правой ногой и руками, подтягиваюсь на ткани мягкими, плавными движениями. Я без проблем выполняю каждый элемент, потому что хореография у меня в крови. Драпировка словно продолжение моего тела, пока я переворачиваюсь и вращаюсь на ней в воздухе. Дотягиваюсь до второго полотна, чтобы зависнуть по центру в десяти метрах над полом. Я чувствую, как мои мышцы растягиваются и поют от восторга, когда я сменяю одно положение другим.
Время кульминации, и я точно знаю, что будет дальше. И я нисколько не сомневаюсь, что смогу это сделать. Обернув шелк вокруг талии, напрягаю спину и зависаю параллельно сцене. Удары барабанов усиливаются, разнося звуки по театру.
Вот оно.
Ослабив хватку на драпировке, я начинаю кружиться, падая все ниже, ниже и ниже, пока не оказываюсь всего в трех метрах от пола. Сжимаю ткань, и мгновение ока прекращаю вращаться, вытягиваю левую ногу, ловлю вторую драпировку и наматываю её на лодыжку. Раздается завершающая барабанная дробь, и я с идеальной точностью достигаю конечной позиции. И вот так всё заканчивается.
Я сделала это.
Я, мать вашу, сделала это!
Я возвращаюсь в закулисье в полном оцепенении, а следующая группа направляется на сцену. В этот момент две сильные руки обхватывают меня за талию, как в обруч из стали, и поднимают над полом. Я удивленно вскрикиваю, когда Гевин резко меня разворачивает.