Игрок
Шрифт:
«Мне пришло в голову вот еще что. В поезд сядет священник. Он будет облачен в ризу с православным крестом. Не хотите ли украсить свою коллекцию одеянием попа, отслужившего обряд раритетного венчания в купе поезда? Это же уникальный экспонат. Для доказательности я составлю протокол обряда». — «В этом есть своя изюминка. Но как ты у церковника его одежду возьмешь?» — «Выкуплю!» — «Добре. Но торопишься ты, врач. А если у тебя ничего не выйдет, как ты передо мной за неустойку отвечать будешь? Это, брат, дело серьезное, можешь многое потерять. Давай-ка, опиши мне твой карточный трюк. В короткой форме — устно, обстоятельно — в письменной. У меня в коллекции из этого раздела пока ничего нет. Вот тебе обычная колода карт». — «Беру из колоды любые три карты — допустим, девятку, даму и короля. С помощью определенной последовательности манипуляций создаю иллюзию, что на руках не разные, а одинаковые карты. Это делается так…» Руки господина Алтынова задвигались, заиграли, и действительно: каждый раз оказывалось, что на руках всегда были одинаковые
«Добре! Ты мне по вкусу пришелся, доктор. Из тебя вышел бы превосходный преступник. Может, согласишься работать на меня? Сквозь мою крышу дождь не капает. Денег буду платить намного больше, чем врачи получают. Вместе с Бояровой и останешься». Его интонации постоянно менялись, становясь то лукавыми, то сердитыми и даже жесткими, то ласковыми и доброжелательными. «Право, я вам очень признателен! — искренне откликнулся молодой человек. — Спасибо за приглашение, но у меня не получится. В больнице ждут пациенты». — «Не торопись с ответом, посоветуйся с женой». — «Подумаю». — «Сколько же твои часы стоят?» — «На Банхофштрассе в Цюрихе — пятьдесят семь тысяч долларов». — «Пока ты мое предложение будешь обдумывать, оставь часы на столике и забирай невесту. Нам скоро выходить. Да, пожалуй, свои три тысячи долларов отдай Василию, моему охраннику. Ему придется заменять твою нареченную. Впрочем, если решишь остаться — все тебе возвратится». — «Огромное спасибо».
«Добре, добре. Шагай. Чтобы следующая встреча была приятной, не забудь через Боярову письменный должок передать. Ну, насчет карточного трюка». — «Прикажите Василию, чтобы он со мной пошел, дать открепление Бояровой. Профессор, вопрос из совсем другой сферы: как вы понимаете состояние “разнузданного азарта” или “дьявольского возбуждения души”»? — «Ты это к чему?» — «Через пару минут я вернусь. Хочу успокоить невесту. Обещайте за время моего отсутствия поразмышлять над этим». — «Жду. Василий, получи с него три тысячи и отпусти нашу мамзель».
Господин А. торопливо перевел Юлию Боярову в служебное купе начальника поезда, считая, что чем дальше она будет от надвигающихся событий, тем выразительней он сыграет короткую пьесу для одного актера. Молодой человек сочинил рискованный сюжет и планировал реализовать его перед самым прибытием поезда на станцию «Поварово». Когда до прибытия поезда оставалось пятнадцать минут, ростовчанин направился в девятое купе двенадцатого вагона.
«Что скажете, Il саро di tutti i capi? [10] Какой вы теперь элегантный, прямо иностранец, — приветствовал он «профессора». — Я бы украсил ваш великолепный костюм зеленым шелковым платочком. Этот символический цвет пошел бы к вашему выразительному лицу». Господин Алтынов взял «профессора» за лацкан пиджака, потом нагнулся и левой рукой поправил манжеты брюк, чтобы лучше посадить их на обувь. Именно в этот момент правая рука, остававшаяся на лацкане пиджака, съехала ниже и переместила плотно набитый деньгами бумажник «профессора» в карман Алтынова. Молодой человек чрезвычайно редко использовал мастерство своих рук для целей такого рода, однако тут был случай особый. Юрий Алтынов страстно желал включить в дело все свои навыки великого профессионала — виртуоза самых невероятных трюков и манипуляций. Все было проделано молниеносно, с таким блестящим мастерством, что «профессор» только улыбнулся появлению ростовчанина: «А, похититель женщин!..» Он был одет в серо-зеленый двубортный костюм и совершенно необычного лимонного цвета сорочку с низким воротником-стойкой. «Профессор» был ростом не выше метра шестидесяти, со светлыми, невыразительными глазами и бледной, пожалуй, даже с какой-то зеленцой кожей лица. Короткие редкие волосы были посередине разделены пробором, шею окаймляла татуировка, напоминающая веревку заплечных дел мастера, а с открытой на американский манер груди на византийской золотой цепи свисал массивный гранатовый крест. Молодой человек сразу заметил, что на запястье левой руки «профессора»
10
Босс всех боссов (итал.).
«Своей невероятной оригинальностью вы, профессор, оставили глубокий след в моем сердце. Окажетесь в столице, найдите Институт сердечно-сосудистой хирургии имени Бакулева. Это на Рублевском шоссе. Буду рад продолжить дружеское общение. Скажите, а как с моим предложением прокомментировать человеческое состояние “разнузданный азарт” и “дьявольское возбуждение души”?» «Профессор» задумался. Возникла пауза. Скорый поезд номер девять «Тихий Дон» «Ростов — Москва» стал сбавлять ход. В купе постучали. Проводник Любовь Погоня, благоухая ликером, заявила, что через минуту-две состав подойдет к станции «Поварово». «Добре, любезная. Ты, Василий, иди помоги мамзели, которая с нами осталась», — сказал «профессор». «А я вам помогу», — предложил ростовчанин. «Давай! Я не против. Только на дорожку присесть надо».
Мужчины сели.
Юрий Алтынов развернул лист бумаги и стал писать: «Уважаемый господин профессор! Приглашаем Вас на наше венчание. Оно состоится 13 июня в 1.40 в шестом купе скорого поезда “Тихий Дон” “Ростов — Москва”. С почтением — Юлия Боярова и Юрий Алтынов». «Оригинальная бумага. Не верится. Впрочем, с Богом!» — сказал «профессор» и встал первым.
Каждый взял по чемодану, и они вышли в коридор. Василия и Эстер ни в купе, ни в проходе уже не было. «Где ваши помощники, профессор?» — «Они выходят из другого вагона». — «Как все тонко продумано», — дружелюбно сказал молодой человек.
Перед тамбуром дорогу им перегородил какой-то ящик. «Профессор» замешкался, ему трудно было обойти преграду со своим чемоданом. Господин Алтынов на мгновение взял его за кисть левой руки, перенимая багаж. Молодой человек заглянул в служебное купе: «Мы здесь, Любочка!» Впрочем, проводницы не было. На столике стояла початая бутылка «Амаретто», а на плечиках одиноко висел фирменный китель. Ростовчанин сделал молниеносный пируэт над униформой Погони и выскочил в тамбур.
Состав подошел к платформе. Начальник поезда начал передавать по радио какую-то информацию. Молодой человек легко, с чувством полнейшей удовлетворенности сошел с двумя чемоданами на перрон. Вдохнув полной грудью, он мечтательно сказал: «Какая замечательная прохлада… Спускайтесь, профессор, порадуйтесь ночному воздуху. Он обласкает вас, как самая знаменитая гетера».
«Профессор» выходил из вагона очень церемонно и величественно, как выходят царственные особы или амбициозные политики. Его убедительный вид мог бы вынудить любого честолюбца к немедленной покорности. Было в нем нечто магическое, что сразу выделяло его из толпы. Господин А. подал ему руку, и таинственный мэтр ступил на землю «Поварова». Его встречали несколько крупных, хорошо одетых мужчин. С одним из них, стоящем впереди всех, он дружески обнялся. Господин Алтынов почувствовал свою ненужность, но твердо решил завершить начатый спектакль.
«Счастливо, профессор. Спасибо за поддержку молодой семьи. Так что же все-таки такое “разнузданный азарт” или “дьявольское возбуждение души”?» — «Покорение воли человеческой. Когда ты несколько минут назад трясся передо мной, как осиновый лист, готовый отдать все, что бы я ни потребовал, — ты на время моего воздействия стал крепостным моей воли, вассалом моих желаний, рабом моего слова. Именно в это мгновение я испытал “дьявольское возбуждение души”, “разнузданный азарт страсти”. Момент покорения чужой воли — вот, пожалуй, моя высшая радость, пик моего блаженства. Понял?» — «Да, профессор. Вы верно описали синдром маниакальной гипертимии — господство положительных, стенических эмоций, сопровождающихся полной расторможенностью. У меня несколько другая версия. Она больше подходит под описание диагноза гебефренического синдрома: финал успешного действия, вызывающий двигательное возбуждение, переходящее в пуэрильность и ребячливую дурашливость». Тут он вспомнил о краже туго набитого бумажника, а также снятых с левой руки «профессора» своих часов — в тот момент, когда они замешкались у ящика перед тамбуром, — и радостно улыбнулся.
«Добре! Добре… Дискуссия может быть продолжена на нашей будущей встрече. Переходи в наш лагерь, московский доктор Алтынов…»
Поезд тронулся. Господин А. смахнул с глаз слезинку, окинул присутствующих ласковым взглядом, послал всем воздушный поцелуй и прыгнул на подножку вагона.
Скорый поезд номер девять «Тихий Дон» «Ростов — Москва» набирал скорость и двигался на северо-восток.
Настоятельная потребность продолжить вечную игру заставила господина Алтынова отложить встречу с возлюбленной. Он замыслил несколько дополнительных сцен в развитии сценария «Букмекерского экспресса» и несся в шестое купе, где его ждала Врубельская. Пробегая мимо служебного помещения Погони, молодой человек заглянул в него, вытащил из кармана форменного кителя свои часы «Вашерон Константин» и туго набитый бумажник «профессора». Молодой человек вынул из него пачку долларов, три царских золотых «червонца» и несколько пятисотрублевых купюр. Он бегло пересчитал деньги — всего было около семи тысяч долларов, — вложил в верхний карманчик кителя проводницы сто долларов, швырнул пустой бумажник в окно мчащегося поезда и побежал дальше.