Игрушка для мажора
Шрифт:
Четыре часа спустя, когда я влез в свой костюм, который первый и последний раз надевал на свой выпускной — весьма абстрактный — моё раздражение снова переключилось на отметку «Активно». Я терпеть не мог вот эти сборища мудаков, которые меряются размерами кошельков.
Как будто воровство и удачное рождение — это талант.
Вари нигде не видно; зато я замечаю в центре зала Марка в компании мрачной брюнетки. Она держалась отлично — ни намёка на растерянность или испуг — но я сразу понял, что она аккомодант Климова. Чуйка, что ли. Судя по довольной роже Марка, он над ней снова прикалывался и при этом вился вокруг неё ужом, но она
Прожжённая шкура.
Я уже было направляюсь в сторону комнаты Вари, но замечаю её саму в дальнем углу; прям чувствую, как мои глаза наливаются кровью, а в груди разгорается гнев, требующий пойти прямо к ней и отметить свою территорию.
А всё потому, что девчонка была не одна, а в компании Калугина.
Парень что-то рассказывает моей девчонке, и та в ответ ему улыбается и так «мило» краснеет, что меня просто корёжит. Делаю шаги в её сторону, даже не замечая ничего вокруг; она случайно поворачивается ко мне, и весёлость скатывается с её лица. Вместо этого она бледнеет, и видимо сглатывает, а я выдаю в ответ злую усмешку.
Ты правильные выводы делаешь, детка.
За те несколько секунд, что я сокращаю между нами расстояние, Варя успевает отойти от Вадима всего на шаг — ровно настолько, чтоб я смог вдохнуть и чуть прочистить голову. Очевидно, в нашу последнюю встречу парень плохо уловил мой посыл о том, что девчонка ему больше не принадлежит, а значит и быть рядом с ней его не должно.
Но я всегда могу это исправить.
Калугин вроде даже не заметил, что с девчонкой что-то не так: лоховский у него радар для надвигающихся неприятностей — нихрена не ловит; он по-прежнему лопотал что-то своё, когда я просто отделил Варю от его внимания — встал стеной между ними двумя. Он затыкается на полуслове и озадаченно смотрит на меня.
— Какого хрена ты здесь забыл? — практически рычу сквозь зубы.
— Твои родители пригласили, — склоняет голову влево.
Терпеть не могу, когда на меня так смотрят — будто это я здесь нежеланный гость; стискиваю зубы и сжимаю кулаки — видит Бог, я бы вынес ему зубы вместе с челюстью, если бы не робкое прикосновение чьей-то ледяной ладошки к моим сжатым пальцам. Это на мгновение меня отвлекает, и я поворачиваюсь к Варе, глаза которой практически вопят о том, что я не должен делать глупостей. Свожу брови вместе и опускаю глаз туда, где соприкасаются наши руки — едва ощутимо, но это прикосновение действует на меня, как тонна воды на полыхающий огонь.
Хотя угли всё ещё тлеют, когда я снова поворачиваюсь к Калугину.
— Где твой аккомодант? — беру себя в руки.
— А ты разве не знаешь? — насмешливо ухмыляется. — Она за твоей спиной.
— Ах ты, псина!
— Ярослав! — слышу тихий, но твёрдый голос Вари, которая одновременно с этим предупреждающе хватает меня за руку — обеими ладонями за предплечье. — Пожалуйста, перестань!
— Да я всего-то ему голову оторвать хочу, — с глухим раздражением передёргиваю плечами. — Этот упырь пришёл в мой дом и решил повыёживаться —
— Если здесь кто и упырь, то только ты, — обиженно сопит девушка, пока Калугин возмущённо хлопает ртом, как рыба. — Послушай, я ведь не делала ничего такого, что могло бы скомпрометировать меня, правда? А это значит, что ты не имеешь права злиться.
— Тебя ждут адские пытки, если ты ещё хоть раз ему улыбнёшься, — киваю со всей серьёзностью. — Это я могу тебе обещать.
— Я не твоя собственность! — злится. — Ты не можешь просто брать и вычёркивать людей, которые были в моей жизни до тебя!
— Теперь я — твоя жизнь!
От удивления её глаза распахиваются так широко, что при желании в них можно увидеть галактику — даже радужки не видно из-за темных зрачков. Прокручиваю в голове свою последнюю фразу и понимаю, что девчонка могла меня неправильно понять, но сейчас на это плевать.
Главное, чтобы она поняла, что я не шучу.
Чувствую, как на плечо опускается чья-то тяжёлая ладонь; испепеляю взглядом её обладателя, но Марк не впечатляется.
— По-моему, ты сейчас тут всем то ещё представление устроишь.
— И это говоришь мне ты — чемпион по идиотским поступкам?
Друг молчит, и по его лицу вижу, что он чего-то не договаривает.
Я оборачиваюсь и натыкаюсь на брезгливый взгляд матери, который буквально орёт о том, что она не в восторге от моего поведения — тем более что оно связано с девчонкой с периметра. Но когда меня заботило её мнение? Хотя слухи мне были не нужны, поэтому я делаю пару глубоких вдохов перед тем, как снова заговорить.
— Я скажу один раз, Калугин, так что запоминай сразу: увижу тебя возле неё ещё раз, и наша следующая беседа не будет такой милой.
Не дожидаюсь от него никакого ответа — просто беру Варю за руку и тащу в противоположный угол — подальше от этого упыря. Девушка даже не пытается освободиться — на её лице выражение глубокого шока; но когда торможу и легонько встряхиваю её за плечи, она начинает вырываться.
— Какое ты имел право так вести себя со мной?! — не кричит, но старается показать, что она раздражена. — Я тебе не собачка, чтобы распоряжаться моей жизнью, понял!
— Пока ты живёшь под моей крышей, всё будет так, как я сказал, — складываю руки на груди. — Через пять лет будешь свободна, как ветер, и вот тогда поступай, как хочешь.
Она хлопает глазами и возмущённо приоткрывает рот, а я просто смотрю на неё и понимаю, что не пришёл бы сюда, если бы Вари тут не было.
Так что у меня есть ещё одна причина злиться на неё.
— Ты самый мерзкий, эгоистичный, избалованный ребёнок из всех, кого я знаю!
— Да, — весело фыркаю. — Ты уже говорила об этом.
Она раздражённо хмурится, и копирует меня, складывая руки на груди. Прохожусь глазами по толпе богатеев: мать старается не смотреть в мою сторону, явно желая сделать вид, что не знает меня; Эвелина пыталась убедить себя в том, что вообще ничего не произошло, но раздражённо вела плечом и хмурила свои нарисованные брови; дядя вообще открестился от мира, отыскивая что-то на дне бокала шампанского — наверно, пытался понять, как его угораздило жениться на капризной Оксане Дмитриевне; Марк косился в сторону музыкального центра — раритетного, между прочим — и явно хотел поменять музыку; Яну, как обычно, было фиолетово, где он находится — хотя на своего аккомоданта взгляды то и дело бросал.