Игрушка для негодяя

Арская Арина

— Почему именно Пеньки?

— Не было времени на обдумывание маршрута.

— И чем бы ты там занялась?

— Коров доила.

— Ты умеешь? — вскидывает брови.

— Нет.

— А я умею. Главное — правильно ухватиться за соски вымени, — стряхивает пепел в бронзовую пепельницу, не отрывая взгляда от моего лица.

К щекам приливает кровь, и мне кажется, из ушей повалит пар, настолько я разгневана и смущена одновременно.

— Я тебе не корова.

— Что тебя натолкнуло на мысль, что я считаю тебя коровой, Яночка?

Я

не успеваю ответить. В кабинет буквально за шкирку втаскивают Сергея и швыряют на свободное кресло рядом со мной. Прижимаю руку ко рту. Он грязный, небритый, с кровавыми разводами на лице и оплывшим левым глазом. Брюки на нем мятые, пыльные, в пятнах и колючках репейника, а рубашка порвана и лишена нескольких пуговиц.

— Яна… — хрипит он. — Яночка…

Сердце сжимается от жалости, брезгливости, и я перевожу взгляд на двух уродов, что отряхивают руки.

— Вы его избили.

— Он сопротивлялся, — рявкает один из них, и Сергей вздрагивает, втягивает голову и опускает лицо.

— Свободны, — Родион лениво покачивается в кресле.

Дверь тихонько щелкает, и Сергей съеживается под взглядом черных глаз.

— Ну, Сережа, как у тебя дела?

— Родион Семенович, — голос у Сергея заискивающий и походит на скулеж избитой собаки, — мне так жаль.

Мне надо бы протянуть руку, коснуться его ладони, чтобы поддержать, но пошевелиться не могу.

— Жаль — это не про деловой диалог, Сережа. Где деньги?

— У меня нет денег, — дрожит, сцепив ладони в замок и опустив голову.

— Мы можем… — замолкаю под гнетущим взглядом Родиона.

Мне лучше молчать, я тут не для разговора, и Родион сейчас не потерпит капризов и истерик. У него деловая беседа с моим мужем, а мне положено заткнуться и не отсвечивать.

— Как ты собираешься вернуть деньги, Сергей? — четко и чуть ли не по слогам спрашивает Родион.

А Сергей в ответ всхлипывает. Отворачиваюсь и пялюсь на бронзовую лошадь на секретере. Он испуган, растерян, и я не должна его винить в слабости, но на душе гадко.

— Так, — Родион набирает в рот дыма и выпускает его белыми облачками. — Я дам тебе две недели, Сереж. После я тебя вывезу в лес и живьем закопаю.

— Родион Семенович…

В горле першит от дыма, и я кашляю, чтобы Сергей вспомнил: он, мать его, не один, и я, в отличие от него, готова встретить беду вместе с ним, пусть меня трясет от омерзения.

— Или, — Родион холодно улыбается и мне очень не нравится его тон, — ты сдашь в аренду свою жену на две недели, и забуду о твоем долге.

— Что? — пищит Сергей.

— Она оплатит твой долг натурой, — Родион откладывает скуренную до половины сигару на пепельницу и с циничным равнодушием продолжает, — я отымею ее во все щели и верну тебе от души оттраханной.

Переглядываюсь с Сергеем и вижу в его глазах облегчение и… радость?

— Ты… не смей, — шепчу и мой голос дрожит. — Мы найдем деньги. Найдем.

— Яна…

— Нет.

Это не мужчина. Это слизняк. Подлый, жалкий и трусливый

урод, который готов жену кинуть в пасть монстра, лишь бы выйти сухим из воды. Это его должны отыметь во все щели, а не меня.

— Что тебе стоит? — Сергей неловко улыбается.

Мои брови ползут на лоб, и глаза я никогда так широко не открывала.

— Ты справишься, — он подбадривает меня, чем забивает последний гвоздь в наши отношения.

— Раз я сегодня я такой великодушный, — смеется Родион, откинувшись назад, — то Яночке я тоже дам выбор.

— Какой? — хрипло спрашиваю я и блекло смотрю в его колкие глаза.

— Ты уходишь. Вот прямо сейчас встаешь и покидаешь мой дом, но Сереженька остается, — голос мягкий, как у мурлыкающего кота. — Тебя больше никто не потревожит, Яна. Даю слово, что наши дороги не пересекутся.

— Что ты с ним сделаешь? — я складываю ладони на коленях.

— Алекс! — Родион продолжает скалиться в улыбке, а Сергей жалобно поглядывает на меня.

Алекс заходит в кабинет и замирает мрачной скалой у двери.

— Что бы ты посоветовал сделать с Сергеем?

— Не при даме будет сказано, — глухо отвечает он.

— Нет уж, скажи, — смотрю перед собой.

— Вырванные ногти, — бесцветно и сухо отзывается Алекс, — будут аперитивом.

Сергей с трясущимися плечами накрывает лицо руками и рыдает, а я все смотрю перед собой и вспоминаю, как я смущалась, когда он на первом свидании кормил меня с рук остывшей и жутко невкусной пиццей. Мы так тогда смеялись, всю ночь гуляли, а утром на парах я спала, сложив его куртку под головой.

— Уходи, Сергей.

Подскакивает и выбегает, позабыв обо мне. Я буду ему благодарна за минуты трепетной влюбленности, пусть и сейчас это не тот Сергей, который шептал на ушко тихие и наивные слова о любви. Да и я не та восторженная Яна, которая верила в светлое будущее. Жизнь оказалась полна отборного дерьма.

Родион кивает Алексу, и тот бесшумно выходит. Минуты молчания, печали о прошлом обрываются вопросом:

— Как тебя угораздило выйти замуж за такого мудака, Яна?

— Я его любила, — я горько усмехаюсь. — И он был… Если бы он сказал на первом свидании, что однажды подставит меня и отдаст за долги беспринципному негодяю, то, вероятно, я бы бежала, роняя тапки, но этого разговора не случилось.

Хочу укусить Родиона и сказать ему что-нибудь язвительное, чтобы стереть с его нахальной морды улыбку, но молчу. Я не была готова к тому, что муж будет рад подстелить меня под босса.

— Где нашли Сергея?

— Зачем тебе это знать?

— Мне любопытно, — пожимаю плечами.

— На заброшенной даче, — Родион тушит сигару, заинтересованно поглядывая на меня. — Он дружбу завел с бомжом, который ему и дал наводку, где можно пересидеть, но увы. Мы его нашли.

— М, — хмыкаю и щурюсь, — это то, чем ты гордишься? Гордишься тем, что похитил женщину и угрозами вынудил остаться? И у тебя хватит наглости, чтобы склонить ее к близости?