Игрушка для негодяя
Шрифт:
— Ну, составь, — пожимаю плечами и иду налево.
— Там бильярдная.
Останавливаюсь и удивленно смотрю на Родиона. Он серьезно? С другой стороны, чему мне изумляться? Это в обычную квартиру не запихнуть бильярдный стол, а тут места полно.
— Хочешь сыграть?
— Я не умею.
— Научу.
— Нее-е-еет, — из меня вырывается истеричный смешок.
Я в курсе, как учат играть в бильярд: прижимаются сзади под предлогом помочь правильно удержать кий и велика вероятность, что игра закончится не забитым
— Твое решение, — едва заметно хмурится и указывает на двери, в которых он скрылся пятнадцать минут назад. — Прошу.
Проходим через гостиную. Тусклые бра на стенах создают интимный уют посреди роскошной обстановки с бархатной обивкой, резными ножками, позолотой, толстыми коврами, шторами, что декорированы глубокими складками и текстильными обоями.
Я бы могла фыркнуть и мысленно обвинить Родиона в безвкусице, но вся помпезность и крикливость гармонична, и это удивительно. Ставлю дизайнеру пятерку с плюсом. Только человек с тонким чутьем может продумать композицию и не превратить комнату с причудливой и экстравагантной мебелью в филиал музея.
Затем мы оказываемся в столовой и выходим в огромную кухню, на которой поместится четыре моих, а, может, и пять. Хороший дом. Я бы его в ипотеку не потянула, даже если бы пахала на трех работах.
— Присаживайся, — Родион снимает пиджак и закатывает рукава.
Зависаю, наблюдая за ним. Вот он вроде бы ничего предосудительного не делает, а я вижу откровенный стриптиз. Пальцы его ловко расстегивают на правом запястье белые манжеты и неторопливо подворачивают их, оголяя крепкое предплечье. Поднимает на меня взгляд, и чувствую, как кровь требовательной волной приливает к промежности.
— Я передумала, — суетливо приглаживаю ворот халата и шагаю к двери, которую Родион закрывает и преграждает мне путь.
— Сядь.
— Я передумала. Не хочу пить.
— Я не передумал. Сядь.
Одно лишнее движение, и произойдет нечто, чего бы хотела телом, но не разумом. Есть два варианта: сесть за стол и сгладить напряжение или ринуться к двери подсобного входа в глубине кухни, чем усугубить ситуацию. Не стоит доводить мужчину, который прерывисто дышит и с трудом сдерживает в себе гнев.
— Ладно, я сяду, — отступаю от Родиона и опускаюсь на стул.
Несколько секунд он стоит в гнетущем молчании и смотрит в глаза, которые я опускаю, ведь зрительный контакт подогревает девичий трепет, что во мне давно не будил супруг. Так не должно быть.
Через минуту гудит кофемашина, напитывая воздух бодрящим запахом, и бросаю беглый взгляд на прямую спину Родиона, а затем на его провокационный зад в темных брюках. Он хорошо сложен. И такую фигуру не оправдать генетикой или везением.
Ставит стакан и садится напротив меня с чашкой кофе. Ловлю себя на мысли, что хочу выплеснуть воду
Жадно выхлебываю воду и со стуком ставлю пустой стакан. Порываюсь встать, и Родион задает вопрос, который меня бьет арматурой по голове.
— Почему у вас с Сергеем нет детей?
— А это не твое дело, — голос у меня севший и тихий.
— В ком проблема? В тебе?
— Пошел нахер! — поддаюсь в его сторону. — Что, ребенка подумывал взять в заложники?
— Это не ответ, Яна.
Вопрос детей для меня, как красная тряпка для быка. Если с родственниками я могу сдержать в себе ярость, которая просыпается во мне при очередном вопросе “А когда детки? Часики тикают”, то перед Родионом выдавливать вежливую улыбку и юлить я не буду. Я брошу в него стакан, от которого он отшатнется в сторону и надменно вскинет бровь. Звон осколков, и бью кулаком по столу:
— Не твое дело!
— Значит, в Сергее?
— Во мне. В ком же еще?
Сдуваю локон со лба и выхожу из кухни. Проблема во мне. Это я просрала молодость, я пустила жизнь на самотек, я решила закрыть глаза на проблемы в браке и бездействовать, пребывая в анабиозе.
— Вернись в дом, — на террасе перед крыльцом стоит Алекс и пялится в смартфон.
— Мне и воздухом нельзя подышать?
— Подыши, — чешет бровь и касается экрана. — В любом случае, далеко не убежишь, а если убежишь, то вернем, но лучше не бегай. Нам меньше мороки. Уладим дело с твоим мужем и живи спокойно.
— Спокойно уже не будет, — раздраженно цежу сквозь зубы и скрываюсь в доме. — Да и не было.
В холле вновь сталкиваюсь с Родионом. Шагает к выходу, небрежно держа телефон у уха и со строгостью недовольного отца кому-то говорит, мельком взглянув на меня:
— Чтобы встретила меня в чулках и на коленях с открытым ртом.
Разворачиваюсь и возмущенно провожаю негодяя взглядом, который прячет телефон в карман брюк и приглаживает пятерней волосы.
— Ты отвратителен, — слова сами срываются с губ.
Молча выходит и закрывает за собой дверь, и я зла, что меня и мою грубость проигнорировали, будто я пустое место. Сажусь на ступеньку, подперев лицо ладонями.
— Иди спать, — в дом возвращается невозмутимый Алекс.
— А бухгалтерша… — я вздыхаю и продолжаю, — которую мой муж… она красивая?
Я должна знать, с кем Сергей завел интрижку. После коленей и открытого рта в груди проклюнулись ростки ревности, которая была задавлена страхом и паникой.
— Иди спать.
— Ответь, — я слабо улыбаюсь и тихо добавляю, — пожалуйста.