Игрушка для Шакала
Шрифт:
И резким движением выплескиваю бокал шампанского ей на платье. Она вскрикивает, ее лицо покрывается красными платьями, а рот перекашивает в гримасе злости.
– Ах ты дрянь! – взвизгивает она громко, сжимая кулаки, и обращая на нас внимание всех вокруг.
– Ой, простите, я случайно, - говорю без тени сожаления в голосе.
Отхожу от нее и от злополучного столика с едой. Есть как-то резко расхотелось. И мне совсем не стыдно за испорченное платье.
– Что произошло? – спрашивает Одаевский, вовремя
– Ничего! – огрызаюсь. – Я устала и хочу домой.
Осталось только ножкой топнуть для убедительности. И я даже так и сделала. Мужчина посмотрел на меня, как на капризную принцессу. Ну и ладно! Сам придумал меня так называть, вот и получай!
– Еще пятнадцать минут, и можем идти, - сказал он примирительно.
– Нет, хочу прямо сейчас! – скрестила руки на груди для убедительности.
Мужчина шумно выдохнул, скрипнув зубами.
– Я. Сказал. Пятнадцать. Минут. – Отчеканил он сквозь зубы.
Ну и какого черта? Спектакль окончен, и мы – не самая сладкая парочка вечера. Его умопомрачительно красивая игрушка побежала в уборную, оттирать пятно на платье. Так что, шоу окончено. Чего еще тут торчать?
Глава 37
Всю обратную дорогу меня распирает от чувства несправедливости. А этот гад, то есть, Одаевский, сидит рядом и, как ни в чем не бывало, смотрит в окно. Так бы и треснула ему между глаз! И пусть бы катился к своей идеальной шлюхе в мокром платье.
Когда машина останавливается во дворе, я выхожу и быстрыми шагами иду в дом. Одаевский что-то говорит мне вслед, но я его даже не слышу. Да и что такого он может мне сказать? Что ему жаль? Что кается и просит прощения? Да он быстрее язык проглотит, чем произнесет что-то подобное!
Холл пролетаю в считанные секунды. Замираю у лестницы, смотрю наверх. И так тошно становится от того, что сейчас я пойду в спальню, где почти тут же нарисуется Одаевский. Поэтому обхожу лестницу, чтобы пройти в небольшую дверь, которая ведет в подвальное помещение с огромным бассейном.
Купальник я не прихватила. Да и не нужен он мне сейчас. Сбрасываю туфли и запрыгиваю в воду прямо в платье.
Вода обдает прохладой, немного успокаивая. Проплываю в центр бассейна, где дно находится глубже всего, и погружаюсь под воду.
Плевать на макияж и прическу! Мне нужно просто смыть с себя этот день и вернуть спокойствие.
Только не тут-то было! Мой сеанс медитации внезапно прерывают, резким взмахом руки подкидывая на поверхность воды. Жадно вдыхаю кислород и не сразу понимаю, что произошло.
– Какого черта ты делаешь?! – гремит Одаевский во весь голос. Эхо разносит его вопль по всему помещению.
– Я просто хотела поплавать, - отвечаю, загребая руками и отплывая в сторону бортика.
– На дне? – не унимается мужчина.
–
Он нагоняет меня и, развернув к себе лицом, упирается руками по обе стороны от моей головы. На мужчине костюм, в котором он провел вечер, он даже пиджак не снял. И теперь все это великолепие, как и мое платье, безнадежно промокло.
– Ты можешь думать обо мне что угодно. Но. Утопиться. Я тебе. Не дам, - чеканит каждое слово.
– Да не собиралась я топиться!
Мужчина обхватил рукой мой подбородок, фиксируя лицо, вынуждая смотреть ему в глаза.
– Какого черта ты устроила сегодня? – спрашивает хрипло.
Черные глаза внимательно всматриваются в мое лицо. Так же, как он делает всегда, когда пытается считать в моих мыслях что-то, для себя важное. Мне резко стало неуютно. Нутром я чувствую, что этот мужчина, если ему будет нужно, сможет даже в голову мне залезть. А, как говорится, лучшая защита – это нападение. Поэтому смело отвечаю на его взгляд.
– Шел бы ты со своими претензиями к фифе своей! – выплевываю ему в лицо. – Ждет тебя небось! Она даже не скрывала, что вы с ней близки.
Одаевский удивленно приподнял брови. Во взгляде недоумение, граничащее со скукой.
– Не собираюсь я ни к кому идти, – отвечает спокойно.
– Ну было и было. Чего такого? Не бери в голову.
Так обыденно он это говорит. Подумаешь, что такого? То одна у него, то другая. Меня сейчас стошнит от его безразличия. Сжав руки в кулаки, со всей силы толкаю его в грудь.
Глыба из мышц даже с места не сдвинулась, а я взвыла от бессилия.
– Постой, - прозревает этот гад, - ты ревнуешь?
– Еще чего?! Не переоценивай себя! – рычу ему в лицо, снова дергаясь в попытке вырваться.
– Ревнуешь, - лыбится Одаевский, как полоумный. Довольный такой, прибила бы гада!
– Ничего подобного! – мне все-таки удалось освободить из захвата лицо. – Просто это несправедливо.
– Что именно несправедливо, золотце? – ухмыляется Одаевский.
– Ты требуешь от меня, чтобы я вела себя, как монашка, а сам… водишься со всякими шлюхами, - поверить не могу, что высказала ему это в лицо.
– Ну, не топиться же из-за этого, - посмеивается с меня мужчина.
Его забавляет этот разговор. А вот мне не до шуток. Потому, как вся эта ситуация мне не нравится. А еще больше не нравится то, что он опять одерживает верх, как бывает почти в каждом нашем споре.
– Да не собиралась я топиться! – ударяю его кулачком в грудь. – Просто я так плаваю.
– Как топор? – он с трудом сдерживает смех.
Ну, хоть у кого-то из нас двоих вечер удался.
– Рада, что повеселила тебя. Пусти! – шиплю на него, снова пытаясь вырваться. Только мои жалкие потуги были пресечены на месте крепким захватом рук вокруг талии.