Игрушка из грязных трущоб
Шрифт:
Дамир начал толкаться. Не сводя с меня демонических, наполненных полным безумием глаз. Всё сильней и сильней, пошлёпывая ладонями по ягодицам.
Когда из моих глаз брызнули первые слёзы, всё-таки, я взмолилась о прощении.
Бунт был подавлен.
— Зачем?? Зачем вы так поступаете? — всхлипнула, растворяясь в мраке замогильных глаз.
Хмыкает, наслаждаясь превосходством:
— Заслужила! Не люблю чересчур строптивых кобылок! К тому же… разве с тобой можно иначе? Ты родилась, дабы мне принадлежать,
— Чудовище…
Как бы не сдерживала рыдания — бесполезно.
Дамир лишь слаще улыбнулся, наблюдая, как я от боли морщусь, да сильно моргаю, тем самым, пытаясь слёзы прогнать.
Его движения становились властней, настойчивей, грубей. А его горячий кол уже во всю длину входил.
Со временем, боль отступила. Либо привыкла, либо адреналин в голову ударил.
Чёртов апсид это заметил... И тут случилось то, что я никак не могла ожидать. Его руки потянулись к маске…
— Грёбанная сучка! Маску запачкала…
Вот и всё.
Я сделала абсолютно всё, чтобы этого Дьявола поганого до грани вывести.
И даже больше…
За её пределы.
***
— Смотри! Смотри на меня, блять!
Когда уродливая маска слетела с лица, со звоном ударившись о мраморный пол, я тотчас же глаза закрыла, нашёптывая прощальные молитвы.
— То, что ты увидишь последним в жизни — будет моё лицо…
Я и так знала.
Ну что же.
Я выбираю смерть.
И как бонус — свободу.
Распахиваю глаза…
Время, словно останавливается. Толчки прекращаются. Звон предметов, падающих со стола во время жестоких ударов тоже.
Дамир смотрит на меня.
Я — на него.
Не моргаем.
Не дышим.
Вижу его карму…
И мне… его жалко.
Господи.
Без маски он выглядит совершенно иначе.
Подавленный. Несчастный. Истерзанный собственным горем.
В душе… этот человек безумно ранимый.
Но месть, злоба, ненависть — вот что пленило его истинную душу.
Ему нужна помощь.
Ему нужен друг.
Шрамы меня не пугают. Совершенно.
Думала — у него действительно вместо кожи кусок кости выпирает. Но нет же.
Рубцы.
Не настолько жуткие, как я воображала.
Он слишком утрирует, касательно принятия своей внешности.
Профессиональный грим может исправить эту проблему. Я более чем уверена.
Кажется, он растерян.
Сбит с толку.
Ведь я не кричу. Не падаю в обморок…
Напротив. Прекращаю плакать. Успокаиваюсь. С сочувствием протягиваю руки к искалеченному лицу.
Не знаю, зачем это делаю.
Просто…
Так сердце велит.
Дамир скалится, брезгливо отталкивает мою руку и отскакивает на шаг от стола. Будто я ему не ладонь поддержки протянула, а кинжал, направленный
Боже…
Наверно, на фоне постоянного нервного стресса, я окончательно рехнулась! Ибо в затуманенной головушке моментально нарисовался весьма интересный план…
За сногсшибательный стресс наркокороль вряд ли отпустит, точнее наоборот, пленит ещё больше, так и будет воспринимать, как легкодоступную потаскушку… А если попробую открыть свои истинные чувства… пожалеть, поддержать, подлечить в конце концов, то и его отношение изменится. А может даже… я добьюсь свободы. По крайне мере, к этому и нужно стремиться.
Спрыгиваю со стола. Делаю шаг вперёд и босыми ногами ступаю на осколки, которые противно и очень, очень больно хрустят под ногами.
Мужчина напрягается. Сжимает руки в кулаки, будто нападать собирается, используя в качестве бойцовской груши. Но мне уже всё равно. Пусть убивает. Или я… попробую удивить его чёрную душу. Дав ему то, в чём он так трепетно нуждается.
Точно ненормальная…
Этот подонок невинности лишил, избивал, в тюрьме держал, до изнеможения пахать заставлял. А я… любить его вздумала!
Несколько острых крупинок вонзаются в кожу.
Но я терплю.
Уверенно шагаю к мужчине, соблюдая совершенно спокойное выражение лица, с ноткой печали.
— Я тебя не боюсь… — мой голос дрожит.
— Напрасно. — Дамир злорадно ухмыляется, но почему-то не нападает. — До утра тебе не дожить. После того, как без маски увидела.
— Мне плевать.
— Может ты именно этого добиваешься? — снова в Дьявола превращается, — Лёгкой смерти?
— Нет.
Он отступает, я, наоборот, приближаюсь.
— Вынужден расстроить. Подобное преступление карается самой страшной пыткой. Сначала — избиением, затем — купанием в кипятке, и в конце — скачкой «вверх тормашками» через всю пустыню.
Не слушаю, что он там тявкает.
Главное — быть уверенной.
Также, как с тиграми.
Главное — не боятся.
— Тогда чего же?? — на крик срывается.
— Любви…
Его чёрные брови взлетают до самой макушки, а рот — от безграничного удивления приоткрывается:
— Головой ударилась?? Или доза ещё не рассосалась?? Какой любви?? Как можно… т-такого урода, вроде меня, полюбить?? — снова в лютого зверя превращается.
Вот-вот… и в атаку бросится.
— Любят ведь не за обёртку… а за душу.
Мои искренняя фраза бьёт в самое сердце.
Мужчина растерян… Настолько, что слов подобрать не может. Видимо, с ним такое впервые. Не ожидал, поди такого, от той, которую чуть до потери пульса не отодрал.
Следующее, что делаю… можно расценивать, как предел наивысшего безумия.
Ещё один шаг и… резкий рывок.
Мои дрожащие руки обхватывают напряжённую талию толстокожего тирана и заключают в крепкие объятия.