Игрушка из Хиросимы
Шрифт:
— Неужели?
Бондарев утвердительно закрыл глаза и покивал, скорбно морща лоб:
— Управляющий Хато Харакумо далеко зашел в своей ненависти к России. Слишком далеко.
Макимото пошарил взглядом по углам комнаты, словно опасаясь обнаружить там подслушивающие устройства.
— Откуда вам известно, что Харакумо хранит на фабрике взрывчатку? — спросил он шепотом.
— Логика. — Бондарев постучал себя пальцем по лбу. — Кроме того, Харакумо слишком настойчиво твердил версию про русских конкурентов. Как будто хотел лишний раз измазать черной краской Россию. Потом я узнал,
— Ага, — пробормотал Макимото. — Но при чем тут взрывчатка?
— Уж слишком много таинственности вокруг игрушек. Я стал размышлять, что в них может храниться. Может быть, наркотики? Но потом я вспомнил тот взрыв на складе и решил, что он произошел случайно. Кто-то уронил взрывчатку или неправильно установил таймер.
— И у вас есть доказательства?
— Одни собрал, другие раздобуду, — пообещал Бондарев. — В полной мере.
Макимото бросил на него быстрый взгляд и, отведя глаза, спросил:
— Что потребуется от меня?
— Ты ведь японец. Я хочу, чтобы ты выяснил для меня то, что по силам только японцу.
— Что именно?
— Ты должен выяснить точное расписание сухогруза «Куро Умихеби», который вышел или вот-вот выйдет из Хиросимы. И других кораблей, зафрахтованных «Такахито Той Компани».
— Это все?
— Потом ты поможешь отобрать вашу фабрику, — ответил Бондарев.
— Как мы это сделаем?
— Я расскажу тебе в самолете.
— Куда мы полетим?
— В Хиросиму, друг мой, в Хиросиму.
— Но зачем мне туда возвращаться? — вздрогнул Макимото. — Разве это нужно?
— Не нужно, а жизненно необходимо, — покачал головой Бондарев.
— А если я откажусь?
— Я уведу тебя силой. Зачем тебе лишние ушибы и душевные травмы? Собирайся. У тебя пять минут. Но сначала принеси мне свой пистолет.
Японец послушно встал, потоптался на месте и покинул комнату.
36
За то, что Макимото не пожалел своего нового и явно не дешевого «магнума», Бондарев дал ему не пять, а десять минут. Доверия к этому типу по-прежнему не было, хоть он и являлся родным братом Мизуки. Если он и не был фактическим предателем, разве можно полагаться на мужчину, который даже не считает нужным скрывать, что он трус? Его исповедь не вызывала сочувствия и настраивала на скептический лад.
Спускаясь лифтом в подземный гараж, где стояла машина Макимото, они не разговаривали. Да и говорить было не о чем. Молчание позволило Бондареву острее воспринимать флюиды, исходящие от спутника. Это был не только страх, к нему примешивалось что-то еще. Злорадство? Ненависть? Отгадать не получалось, но с каждым метром пути вниз Бондарев чувствовал, как в его душе усиливается чувство опасности.
Она была все ближе… ближе… ближе…
Макимото встретился с Бондаревым взглядом и поспешил обратить глаза к потолку кабины. Его лицо блестело от испарины, а губы пересохли настолько, что он то и дело проводил по ним языком.
Лифт остановился.
— Жди здесь, — сказал Бондарев, выходя из кабины в узкий, скудно
— Хорошо, — сразу согласился Макимото.
Он не спросил, зачем. Ему не нужно было объяснять, что, быть может, из подвала придется спасаться бегством.
Бондарев взял пистолет в руку. Он терпеть не мог подвалы, в которых чувствуешь себя как мышь в мышеловке.
Прежде чем скрыться за углом, он оглянулся. Макимото стоял на месте, провожая его напряженным взглядом и словно ожидая чего-то. Возможно, его насторожило поведение Бондарева, возможно, была какая-то другая причина.
Бондарев бесшумно приблизился к железной двери, ведущей в гараж. В ее верхней части имелось узкое стеклянное окошко. Заглянув сквозь него внутрь, он увидел лишь автомобили, стоящие в полумраке. Дав глазам привыкнуть к темноте и приоткрыв дверь, он потянул носом воздух. Ничего подозрительного вроде бы не было, но нервы Бондарева натянулись так, что хоть тетиву из них свивай.
— Макимото! — окликнул он.
Тишина.
— Макимото, черт бы тебя подрал!
— Что?
— Иди сюда.
— Зачем?
Объяснять ему, что таких трусов лучше не оставлять за спиной? Было ясно, случись что, Макимото, не задумываясь, нажмет кнопку и уедет в кабине лифта подальше от опасности. Тогда из подвала не выбраться. Во всяком случае, живым.
— Все спокойно, — прошипел Бондарев.
Из-за угла появился Макимото, похожий на призрака, бродящего по лабиринтам подземелья. Бондарев поторопил его взмахом головы и переступил порог гаража. Макимото последовал за ним, распространяя едкий запах пота. Бондарев знаком показал ему, чтобы он закрыл за собой дверь.
В помещении, заставленном машинами, было пусто и тихо. Бондарев сделал два осторожных шага вперед. Уголок его левого глаза уловил какое-то движение в полумраке, и в следующее мгновение оттуда прогремела автоматная очередь. Он присел. Международный аэропорт Токио повторился снова, но в ужесточенном варианте. Потому что, судя по вспышкам, на этот раз стреляли сразу трое. Все в черных масках и черных водолазках под горло.
А Бондарев был вооружен лишь пистолетом, с неизвестным количеством патронов в магазине.
Капкан захлопнулся.
37
В низком замкнутом помещении выстрелы звучали так оглушительно, что даже удивительно, как это не лопались барабанные перепонки. Когда Бондарев открыл ответный огонь, двух первых своих выстрелов попросту не услышал. Но «магнум» работал исправно, и патроны в нем имелись. Всякий раз, нажимая на спусковой крючок, он чувствовал рукой отдачу.
Пули, летящие из трех автоматных стволов, находящихся в двадцати или тридцати шагах от Бондарева, отскакивали от бетонных стен и с тошнотворным визгом носились по помещению. Они были раскалены и полны злобного желания кромсать живое, дырявить, убивать. Но при этом и слепы, а потому никак не могли найти жертву — Бондарева, стоящего на одном колене за капотом красной «Мазды». У него не было времени оглядываться. Он надеялся, что Макимото догадался упасть на пол и заползти под ближайший к нему автомобиль.