Игрушка из Хиросимы
Шрифт:
— А ты предложи полицейским осмотреть склад, — посоветовал Бондарев. — Тогда поглядим, галлюцинации это или нет.
Мизуки перевела. Якамора строго обратился к Харакумо. Тот безмятежно пожал плечами, что-то ответил и протянул ключи. Под ложечкой у Бондарева засосало. Впервые за сегодняшний день он подумал, что его затея оказалась не такой удачной, какой казалась.
— Что он сказал? — спросил он у Мизуки.
— Что склад пуст, — прошептала она в ответ. — Предложил убедиться собственными глазами. Готовые игрушки уже погружены на корабль
Получив от шефа ключи, двое полицейских метнулись к складу, но было ясно, что ничего подозрительного они там не обнаружат. То ли управляющего предупредили, то ли он почуял опасность сам, но успел замести следы. Деды-морозы остались, взрывчатка исчезла.
Избегая встречаться взглядом с торжествующим Харакумо, Бондарев спросил себя, а не предъявить ли капитану Якаморе того робота, который был вынесен с фабрики?
Нет, ответил он себе. В этом случае террористом объявят его самого и упекут в тюрьму всерьез и надолго. Более того, если он останется здесь, то честный бизнесмен Харакумо попросит арестовать его за клевету, и на этот раз его просьба может быть удовлетворена. Надо сматываться отсюда, пока не поздно.
Воспользовавшись тем, что полицейский и управляющий чуть ли не в обнимку направились к складу, Бондарев быстро прошептал Мизуки, где его искать, сел в джип и покинул территорию фабрики.
Он уже не сомневался, что начиненных взрывчаткой игрушек здесь нет. Они находились в трюме «Куро Умихеби», который должен был вот-вот отчалить от берегов Японии и взять курс на Россию.
34
Полицейские не обнаружили ничего криминального. Или не захотели обнаружить. Сути дела это не меняло. Осмелевшие охранники вытеснили чужаков за ограду, парочку самых буйных оштрафовали, а производство между тем продолжалось как ни в чем не бывало.
Один за другим смертоносные деды-морозы спрыгивали с конвейера. Пока что они не были начинены взрывчаткой, но это должно было случиться очень скоро.
— И никто не сможет помешать этому, — закончила свой отчет Мизуки.
Джип был возвращен владельцу, и теперь они сидели в незатейливой «Тойоте», машинально смотря на затейливые зигзаги, оставляемые каплями на лобовом стекле. Шел дождь. Все было серым, пасмурным, под стать гадкому настроению.
— Что твои родственники? — спросил Бондарев, не глядя на подавленную японку. — Ругались?
— Не все.
Из этого лаконичного ответа следовало, что все-таки ругались.
— Разъехались?
— Не все, — повторила Мизуки. — Некоторые решили остаться в моем доме, так что мы будем в безопасности. Шеф полиции интересовался тобой. Я сказала, что ты уезжаешь в Россию. Сегодня. Правильно?
— Правильно, — кивнул он. — Но я никуда не уезжаю.
По крыше «Тойоты», стоящей на обочине, барабанил дождь. Бондарев машинально включил дворники, но тут же остановил их, не в силах слушать надоедливое повизгивание
— Что ты собираешься делать?
Бондарев не спеша открыл окно и закурил. Сигарета, которую он высунул наружу, чтобы поменьше дымить в салоне, моментально намокла и раскисла.
— Кури здесь, — разрешила Мизуки. — Я бы тоже не отказалась.
Он угостил ее сигаретой, щелкнул зажигалкой. Она затянулась и закашлялась.
Бондарев меланхолично пускал дым, не сводя глаз с дождевых узоров на лобовом стекле. Он знал, что делать. Не знал только, как и даст ли это положительный результат.
Харакумо сказал, что первая партия игрушечных роботов погружена на «Куро Умихеби». Нужно было точно узнать, когда сухогруз отплывает в Мурманск, и выяснить точный маршрут. Потом связаться с Боровым, ввести его в курс дела и переложить ответственность на его полковничьи плечи.
Сам Бондарев не мог покинуть город. По его вине в опасности оказались люди, пошедшие наперекор террористам и решившиеся помочь России. Корабль остановят и без Бондарева, если, конечно, его рассказу поверят высшие чины, принимающие решения. А его долг оставаться в Хиросиме, пока он не найдет способ отвести угрозу от Мизуки, Кйоко и их родственников.
Японка словно прочла его мысли.
— С нами все будет хорошо, — сказала она, выбрасывая сигарету и выпуская последнюю порцию дыма через ноздри. — Не переживай за нас. Мы сплотились и почувствовали свою силу. У нас есть верные слуги, есть высокие прочные стены. Мы превратим мой дом в неприступную крепость.
Эта женщина снова подтвердила свою отвагу и свое благородство. Бондареву пришлось нахмуриться, чтобы не выдавать истинных чувств.
— Если Хозяева еще не взяли ее штурмом, — буркнул он.
— Поехали проверим, — предложила Мизуки.
Как только «Тойота» тронулась с места, дождь, как по заказу, прекратился. Ветер унес тучи в сторону моря, вспыхнуло солнце, над мостами раскинулась яркая радуга. Даже не верилось, что началась зима. Бондареву вдруг нестерпимо захотелось домой. Захотелось так сильно, что не радовала даже предстоящая ночь, которую ему надлежало провести с дальневосточной красавицей.
Доехав до квартала, где стоял особняк Такахито, Бондарев сделал круг, проверяя, все ли спокойно. И только потом посигналил у ворот, которые отворил улыбающийся до ушей Наши.
Мизуки переговорила с ним по-японски, а Бондарев осмотрел автомобили, припаркованные у входа. Их было ровно четыре. «Завтра останется три, — подумал он, — потом два, а потом последние родственники бросят Мизуки, отделавшись какими-нибудь ничего не значащими, вежливыми фразами. И я брошу. Значит, необходимо срочно придумать нечто такое, чтобы она не пострадала. И в первую очередь нужно избавить ее от предателей, притаившихся рядом».
Шагая рядом с Мизуки ко входу в дом, он услышал ее почти спокойный голос: