Игрушка жестокого шейха
Шрифт:
– Господин, – произношу дрожащим голосом. – Господин, я не могу так готовить. Это отвлекает. Я хочу приготовить для вас самый вкусный тартар. Но не могу сосредоточиться, когда… когда меня трогают.
– О, девочка возбуждается и не может готовить, – усмехается этот гость, а стоящий за моей спиной Ахмед сжимает мой сосок так, что я кривлюсь от боли. – Ну что же ты такой непослушный? – спрашивает мужчина со смехом.
Наконец охранник отступает немного, убирая свои грязные лапы от моего тела. Дуло пистолета опять утыкается мне в спину.
Я всхлипываю от унижения и желания
– Мадина, – лениво тянет гость в ложе, – иди сюда. Меня возбуждает зрелище.
Я бросаю взгляд в полумрак ложи, где сидящая у ног этого мужика девушка проскальзывает ладонью под его белые одежды. Слышу тихий стон и кривлюсь от отвращения.
Перевожу взгляд на еду и стараюсь закончить с соусом. После этого начинаю нарезать рыбу, гребешки и фрукты, которые оттенят вкус морепродуктов. В этот момент со стороны арены раздается громкий вскрик, после чего пищать начинают и остальные.
Взгляд мечется к арене, и я вижу, как девушки бросаются врассыпную, а тигр медлит, видимо, раздумывая, на кого именно напасть. Потушенный факел валяется на песке. Мои волосы встают дыбом, когда я понимаю, что девушкам не спастись.
Выхватываю взглядом Алину со смуглянкой. Они несутся через всю арену к другому факелу. Когда останавливаются и пытаются построить пирамиду, чтобы схватить источник огня, мне в спину снова больно утыкается дуло пистолета.
– Готовь! – рявкает этот Ахмед. – Или тебе больше нравилось, когда мои руки сжимали твои сиськи? Это тебя вдохновляет сильнее?
Скриплю зубами и возвращаюсь к своему занятию. Хотя мне чертовски сильно хочется послать и гостя в ложе, и его охранника. Руки делают свое дело, а я при этом успеваю поглядывать на арену. Облегченно выдыхаю, когда вижу, что Алина со смуглой девушкой все же раздобыли факел и теперь медленно двигаются вдоль стены арены к двери, из которой все мы вышли.
Опускаю взгляд на стол. Беру тарелку, устанавливаю на ней металлическое кольцо и начинаю собирать тартар. В конце для усиления вкуса посыпаю его тертым пармезаном и украшаю листочком кинзы.
Когда заканчиваю последние приготовления, раздается удар гонга, и я мечусь взглядом к арене.
Тигра загоняют назад в клетку, но на арене просто кровавое месиво из женских тел. В живых осталось всего пятеро. Мои новые подруги среди этих счастливиц, и это позволяет мне сделать спокойный вдох.
– Готово, – произношу тихо.
– Неси, красавица, – говорит гость в ложе.
Я беру тарелку и несу в ложу. Ставлю на маленький столик перед гостем, и тот немного подается вперед, осматривая блюдо. Наконец мне удается рассмотреть его лицо. Без подробностей, но я вижу, что оно заплыло жиром. Жутко неприятный тип с крысиными глазами в окружении отекших век. На голове традиционный головной убор арабов, названия которого я не помню. Толстые, как сосиски пальцы, унизанные крупными перстнями, тянутся за блестящей вилкой.
Гость набирает немного тартара и подносит его к лицу. Нюхает и стреляет в меня взглядом.
– Ты помнишь, что произойдет, если мне не понравится? – спрашивает он, слегка прищуриваясь.
–
– Что ж, тогда попробую.
Он распахивает свои пухлые мерзкие губы, подносит к ним вилку, а я вздрагиваю, услышав щелчок затвора пистолета.
Глава 5
Стою, не дыша, в ожидании вердикта. А гость молча съедает уже третью вилку. Прикрыв глаза, смакует блюдо. Почему он молчит? Ему не нравится? Тогда, наверное, не ел бы столько. А если нравится, то почему ничего не говорит?
Я знаю, почему в ответ на дегустацию приготовленного мной блюда звучит тишина. Ему нравится меня мучить. Нравится, что я каждую секунду умираю ста смертями в ожидании его ответа.
Может, надо спросить его? Только вот вдруг так я нарушу какие-то незыблемые правила? Типа нельзя обращаться к гостю первой. Или спрошу напрямую, а надо, как вариант, подползти на коленях, сто раз извиниться и только потом спрашивать? Я откуда знаю, какие тут правила?
Сжимаю перед собой руки, прикрывая ими хотя бы промежность от сального взгляда гостя.
– Что ж, – тянет он, – неплохо. Не скажу, что прямо какой-то бешеный восторг, но это действительно один из лучших тартаров, что я пробовал.
Он склоняет голову набок и рассматривает меня с головы до пят. Внутренности сковывает холодом.
– Спасибо, – отвечаю хрипло.
– Спасибо, – хмыкает он.
– Иди поблагодари господина как положено, – толкает меня в спину охранник.
– А как положено? – спрашиваю тихо.
Гость опять хмыкает, а сидящие у его ног девушки хихикают. Но мне сейчас плевать на их реакцию. Сложно унизить меня еще сильнее, чем они сделали до этого.
– Опустись на колени и поцелуй руку, – подсказывает охранник.
Пока двигаюсь в сторону гостя, стараюсь скрыть брезгливость на лице. Он может счесть это оскорблением, и я даже представить боюсь, какое наказание придумает этот извращенец.
Преодолевая себя и отвращение, опускаюсь на колени. Этот подонок вытягивает руку, я беру ее своими ладонями и, опустив голову, касаюсь губами толстых пальцев. Сглатываю, чтобы меня не стошнило прямо ему на руку.
– Какая послушная девочка, – довольно скалится он. – Ступай, тебя уже подруги заждались. – Вскидываю голову, испуганно глядя на гостя. – На сегодня игра окончена, милая. Встретимся на следующей неделе.
Кивнув, молча поднимаюсь и оглядываюсь в поисках туники. Она ошметками валяется на полу. Но как только я делаю шаг к одежде, охранник наступает на нее грубым сапогом.
– Так иди, – командует он.
Разворачиваюсь и, прикрывшись руками, быстро передвигаюсь по коврам, оставляя на них кровавые следы. Как же хочется помыться! Взять мочалку погрубее и чуть ли не снять верхний слой кожи, в который, кажется, въелась вся эта грязь и мерзость.
У лестницы меня перехватывает второй охранник с автоматом наперевес и, схватив за локоть, буквально волочет вниз. Я запинаюсь, сбиваю ноги о каменные ступени, но он ни на мгновение не сбавляет шага. Проводит меня по коридору и, толкнув тяжелую дверь, практически зашвыривает меня внутрь.