Игрушки для императоров: Лестница в небо
Шрифт:
— Как же я люблю вас, мои девочки! — он поставил дочерей на место. — А кому это у нас пора спать? Почему кое-кто до сих пор не в кроватках?
— А сказку? Ты расскажешь сказку? — начала канючить Фрей. Он присел рядом.
— Расскажу. Какую сказку хотят послушать маленькие принцесски?
— Про Страшилу! И Железного Дровосека! И Элли! — Завизжала она.
— Договорились! Все, марш в кроватки, папа сейчас придет, и тем, кто лег, будет рассказывать сказку про Элли и Страшилу. А тем, кто не лег — рассказывать не будет!
— Папа, а Карлосу
— Ну, если вы уложите его — и ему расскажу! А как же! А теперь марш в спальню!
Фрей, вприпрыжку, убежала, что-то выкрикивая на ходу, Изабелла взяла медведя за ухо и потащила следом. Обе они сияли от счастья.
Сергей активировал перед глазами козырек и вошел в дворцовую систему связи, набрав личный код доступа. После чего выбрал абонента — личного секретаря, молодого и способного паренька, которого недавно приблизил.
— Жан, ты уже в тюрьме?
На том конце раздалось недовольное сопение:
— Нет, сеньор граф. Но подъезжаю. Выдергивать вот так вот, на ночь глядя…
Эмоциональную составляющую он пропустил мимо ушей.
— Подъезжай и начинай поиски. Я подъеду ближе к середине ночи — у меня важные дела. Новый ориентир поиска: искомый объект не просто не должен дружить с законом, она должна быть проституткой.
Удивленное молчание.
— Вы уверены, сеньор граф?
— Да.
— Ко всему вышеперечисленному багажу «прелестей»? Еще и это?
— Жан, ты плохо меня слышал? — понизил он интонацию.
— Нет, сеньор граф, — стушевались на том конце. — Но вы жестокий человек!
— Это не я жестокий. Это мир жестокий. И обстоятельства. А еще лично ее королевское величество, но последнее не обсуждается. Вопросы?
— Нет вопросов, сеньор граф, больше нет. Приступаю к работе!
— Приступай.
Сергей нажал отбой.
Проститутка. Как он не подумал об этом сразу? Зэчка-проститутка, лучший кандидат на роль матери человека-в-никуда. Идеальный объект для воспитания «наследника престола»! Остальное он тоже подберет, дайте только время. Так подберет, что чертям тошно станет! И еще дайте красноречия отстоять кандидатуру перед Леей. Но в реальности последнего он не сомневался — отстоит.
— Я смогу защитить вас, мои принцесски! — произнес он, довольно улыбнувшись. — Я никому не дам вас в обиду! Никому и никогда!
Вновь вокруг подземелья бело-розового здания с колоннами. Я опять здесь, иду, смотря по сторонам, а мои руки греет боевой игломет. Рядом, как и в прошлые разы, шагает Катарина, и как тогда вокруг нас образуется вакуум — все встречаемые особи женского пола расступаются или шарахаются прочь. Все то же, все так же, ничего не изменилось…
…Но это лишь внешние проявления. На самом деле
Нет, я тот же самый Хуан Шимановский, подданный ее величества королевы Венеры, 2429 года рождения, личное дело номер такой-то. Но теперь я — мужчина, отдающий отчет в своих поступках, а не мальчик-Хуанито, готовый на что угодно, лишь бы его не били. На самом деле это много. А вместе со мной изменилось и всё вокруг.
Стены… Из таинственной цитадели загадочных амазонок окружающие стены превратились в коридоры офиса, в котором работают обычные служащие, только прошедшие специальную подготовку и присягнувшие на верность лично королеве. Что может быть в них таинственного?
Ангелы? Кто вообще такие, эти ангелы? Молодые зеленые девчонки, которых дрючат так, что на это нельзя смотреть без слез, и бабы-стервы, пытающиеся найти ключик, чтобы править миром? Где здесь романтика?
Они умеют убивать, такое право им дается вместе с неподсудностью, и это круто. Ну-ну, неподсудность, конечно. Только с волчьими внутренними порядками кому она такая нужна? А убийства…
…Я — убийца. Пусть никого еще не убил, но стану им, это лишь вопрос времени. И буду убивать, так же спокойно и хладнокровно, как Катарина. Потому, что я ХОТЕЛ убить Феликса Сантьяго; так сильно хотел, что искренне сожалею, что это сделал не я. А еще раньше я ШЕЛ убивать Толстого. Целенаправленно, осознанно, отдавая отчет в действиях — и лишь заслуга охранников, что этого не произошло.
Главное не поступок, главное — настрой. Преодоление некого морального барьера. А я свой барьер преодолел. Остальное — дело тренировок и техники, а техника придет.
Их хваленая непобедимость, неуязвимость? Да, эти сучки быстрые, нереально быстрые! Они сильнее меня благодаря этому, но только этому. Такая подвижность и скорость — результат действия какой-то методики, запрещенной «на гражданке», и только она отделяет их от меня. Все они такие же, как я сам — обычные люди со своими страхами и комплексами. Они думают о том же самом, о чем обычные люди, о том же мечтают, того же хотят. И в них нет ничего, что вызывало бы священный трепет при слове «корпус».
Неожиданно я поймал себя на мысли, что очарование потеряли не только стены и не только находящиеся здесь люди. Очарование потеряло само оружие, которое я судорожно сжимал в руке, пытаясь уловить ощущение исходящего от него спокойствия. Его не было.
Да, больше не было того благоговейного трепета, когда сжимал винтовку, не было той любви, которую испытывают все мужчины к штуковинам, умеющим убивать. «Жало» не придавало мне уверенности в себе, как было в прошлые разы. Это просто была хрень, которая умеет делать так, чтобы другие люди становились мертвыми. И всё. Именно это, потеря очарования оружием, стала последней каплей, выбившей меня из колеи. Только теперь я понял, что к чему, почему я себя так непривычно чувствую.