Игрушки дома Баллантайн

Семироль Анна

— А вот черт ее знает… — недоверчиво тянет генерал.

«Ладно, стоп. Скажи лучше, Хлоя в порядке?»

Раттлер вертит в руках фигурку белого короля, ставит на место. Смотрит на стол, заваленный инструментами и механическим мусором, поднимает с каменного пола моток медной проволоки.

— Я оставил ее с дочерью и Брендоном. Думаю, им надо поговорить без меня. Хотел и мальца к тебе увести, но он, похоже, им не мешает. Сидит с книжками, тихий, как мышь.

Подполковник забирает со стола ключ от

клетки, крутит его на пальце, слушает, как звенит металл о металл. Хочет засунуть ключ в карман брюк, но вспоминает, что на нем до сих пор кальсоны, и возвращает его на стол.

«Да, надо бы переодеться и вернуться в общество. Мне чертовски интересно, как механический ангелок сенатора уцелел в нью-кройдонской бойне. По рассказам Хлои, этот юнец должен был убить ее старшую дочь, не так ли? Тогда какого ж черта он у нее в телохранителях?»

Раттлер морщится, отмахивается от него:

— Слушай, параноик старый, разбирайся сам! Есть проблема посерьезнее. Его Императорское Величество намерен сделать из девчонки второго Байрона.

«Пусть делает, черт бы с ней! Его Императорскому армия нужна», — говорит Коппер и осекается, наткнувшись на взгляд сэра Уильяма.

— Я хочу, чтобы ты это повторил в присутствии Хлои, ее дочери и Брендона. И препятствовать их последующим действиям я не стану.

* * *

Ночью генерал не может уснуть. Ему мерещатся то отсветы автомобильных фар за окном, то шаги в коридоре. Он накидывает теплый домашний халат, берет со стола керосиновую лампу и выходит из спальни. «Проверю, надежно ли заперты двери», — думает он. Видит свет за углом, направляется туда.

На пороге комнаты, в которой разместились Элизабет и Брендон, стоит Хлоя со светильником в руках. Услышав шаги, она оборачивается, и генерал понимает, что женщина плачет без слез.

— Что с тобой, Хлоя? — шепчет Раттлер.

Она ставит лампу на пол, делает шаг навстречу сэру Уильяму, утыкается лицом ему в плечо.

— Тихо, тихо! Вот не надо истерик. Пойдем поговорим.

Хлоя послушно кивает, прикусив губу. Забирает керосиновую лампу и бредет в сторону гостиной. Раттлер прикрывает дверь, краем глаза заглядывая в комнату. В мягком свете ночника Элизабет Баллантайн выглядит совсем ребенком. Брендон спит, обнимая ее одной рукой. Механическая ладонь в белой перчатке покоится на животе Элизабет.

«Она — самое дорогое, что есть у меня», — вспоминает сэр Уильям сказанное Брендоном полгода назад.

— Да, парень. И ничего не изменилось, — качает головой генерал и идет догонять Хлою.

Женщина уже немного успокоилась. Сидит за столом в гостиной, тасует колоду карт.

— Таро? — спрашивает генерал.

Хлоя кивает.

— Хочешь разложить на Элизабет?

«Да».

Раттлер подвигает стул, садится рядом.

— Не

надо. Знакомая цыганка говорила, что родным гадать не стоит.

Хлоя кладет колоду рубашкой вверх. Поднимает на Раттлера тоскливый взгляд синих глаз.

— Я тебя понимаю. Моя дочь тоже решила свою судьбу, не посоветовавшись с нами. Но, Хлоя, если не можешь ничего изменить — смирись и прими случившееся как факт.

О том, чем обернулся для семьи Раттлеров пресловутый факт, генерал предпочитает умолчать.

«Сэр Уильям, дело даже не в том, что моя дочь беременна в шестнадцать лет».

Хлоя беспомощно скользит взглядом по лицу генерала; ее губы кривятся в отчаянии.

— Успокойся. Я сделаю все, чтобы она как можно дольше пробыла здесь. Надеюсь, я найду слова, чтобы убедить императора в том, что девочку ни в коем случае нельзя использовать. С ней Брендон, он хороший парень, уж поверь мне. Элизабет родит, он прекрасно заменит малышу отца. Ну что ты так смотришь на меня? Что не так?

«Сэр Уильям, Элси носит ребенка Брендона».

— Да быть такого не может! — изумленно басит генерал. — Ну подумай сама, а? Перерожденные бесплодны, Хлоя.

Женщина качает головой.

«У меня нет причин не верить дочери. У Элизабет же, в свою очередь, нет причин врать. Полгода назад она ни с кем не встречалась, сэр Уильям. А сейчас… посмотрите на них. Они неразлучны. Спят в одной постели, он вечером купал ее в ванне. Небесный покровитель, какой стыд, какой ужас…»

Раттлер откидывается на спинку стула и глубоко задумывается. Отсчитывают секунды напольные часы, воет ветер в печных трубах. Главнокомандующий пытается представить себе, что будет, если император все же принудит Элизабет воскрешать мертвых.

«Если слова Хлои — правда, если невозможное возможно, — думает он, — тогда кого она носит? Что это за существо? И что станет с Элизабет и ребенком, если она полезет в темные знания?»

— Хлоя. Послушай меня внимательно. Никто более не должен знать то, о чем ты мне рассказала. Ни Коппер, ни Долорес, ни, тем более, Часовщик и Стефан. Никто, слышишь?

На следующий день генерал едет в Нью-Кройдон за продуктами и берет с собой Элизабет. Брендона же оставляет дома и отдает ему подшивку газет за последние месяцы.

— Почитай. Ознакомься с ситуацией. Вернусь — отвечу на все возникшие вопросы.

Они уезжают, и на дом опускается тишина. Брендон внимательно изучает нью-кройдонские газеты и увлекается настолько, что не замечает, как в кабинет Раттлера тихо входит Долорес. Девушка долго стоит в дверях, наблюдая за перерожденным, потом идет и садится в кресло рядом. Старое дерево скрипит, Брендон вздрагивает и отрывается от чтения. Он откладывает газету в сторону, приветствует Долорес улыбкой и легким полупоклоном.