Игры Бессмертных
Шрифт:
Она подошла к Ретту вплотную, положила руки на плечи и потянулась за поцелуем. Увы, он был почти на голову выше и Тереза не могла дотянуться. Она встала на носочки, подалась вперед всем телом, но Шеферд стоял столбом и просто смотрел на нее.
— Нет? — спросила она обиженно.
Шеферд молчал. Тереза отстранилась и пошла вон из шатра. На улице было прохладнее, так что ее полыхающие щеки быстро остыли.
Проклятье! Проклятый недоступный Шеферд и проклятый план Леонида соблазнить его. Будь оно все проклято! Ненавижу!
Что именно ее задело — отказ или необходимость так откровенно предлагать себя
Если бы он ответил… Если бы… Ну и что, что им не быть вместе. Зато этой ночью ей было бы в его объятиях так же бешено, неистово хорошо как тогда. Одна ночь или две будут между ними, какая разница? Ей вот никакой! Никакой! И она вовсе даже не влюблена в этого мерзкого надменного, лощеного, статного, молодого, красивого графа-оборотня. Вот еще!
Ретт подошел и встал рядом. Они молчали. Напряжение так и стреляло искрами.
— Тереза… — он умолк. Прочистил горло. — Леонид велел тебе, но ты не должна этого делать. Хватит. Я же знаю, что ты делаешь это по его указке.
— Ты очень-очень умный Шеферд. — обиженно пробормотала Тесс. — Все? Насмотрелся на борьбу? Я хочу увидеть слона и поехать домой. — заявила она резко и отвернулась. Изображать обиду и досаду ей ничего не стоило. Она действительно чувствовала себя обиженной и испытывала досаду. Вот так. Никакие ее чары и красота ничто не интересно для Шеферда. Она для него просто пустое место как в прошлом так и сейчас. И даже если она предлагает себя в любовницы, без всяких там обязательств клятв вечной любви и прочего — он и то не берет! Даже так она ему не нужна.
Слова о запрете деогенсы были забыты. Тереза была уязвлена. Ну почему ее сталкивают снова и снова с этим оборотнем? Почему он проезжал через Междуречье? Почему Леонид притащился за ней туда? Снова и снова в ее жизни возникал этот проклятый Эверетт Шеферд и как и в первый раз так и сейчас, она не оставалась к нему равнодушной.
Если бы только Тесс обладала романтическим воображением, то уже придумала бы им историю, где они встретились и полюбили друг друга. Ретт смешил бы ее по утрам, а она подначивала его и всегда-всегда была бы для него соблазнительной. У них были бы детишки и домик, тихий семейный уют…
Тесс пошла к шатру со слоном. Ретт шел рядом и молчал.
Мда, семейное гнездышко. Размечталась! Такое могло быть у той старой Тесс, у которой была приличная семья и которая боялась мышей и лягушек и не умела драться. Той добрячки Тесс, которая умерла. Какой нормальный мужчина возьмет в жены такую бешеную стерву как она? Вон в любовницы и то не берут.
Тереза не слишком-то задумывалась о личном счастье. Оно, по ее мнению, было для нее полностью недостижимо. В юности, когда девушки мечтают о том за кого выйти замуж она гадала кто купит ее право, как отделаться от приюта и старухи Хард и поставить Анри на ноги. Ей вечно было не до того. Может быть однажды она бы и обольстила какого-нибудь парня или мужчину постарше в Междуречье, да только все знали ее там, знали ее норов. Тереза слишком долго была главной в их маленькой с Анри семье, научилась слишком многому, чему приличной девочке учиться не следует. Она привыкла быть
А Шеферд… О да, рядом с ним было иначе. Он ее не боялся, он был много сильнее и он был красив. Он смешил ее, когда давал себе труд и не поддавался на глупые ужимки. И Тесс стали посещать ужасные, опасные, крамольные мысли, что с таким, как Ретт она могла бы спрятать часть своих иголок, выдохнуть и перестать быть «бешеной стервой». И стать просто Терезой. У которой могли быть просто чувства…
Вот только Шеферду ни она ни ее чувства не нужны! Графский сынок женится на волчице, а ей оставалось помечтать и сыграть в игру Леонида.
Нет уж. Не поедет она обратно в Междуречье. И не выйдет замуж за какого-нибудь мерзкого трясущегося лавочника, который будет каждую ночь забираться на нее и пыхтеть пять минут в лицо. Ни за что.
Уж лучше стать Фетаро. Носить красивые платья, никого не бояться, иметь кучу денег и власти. И не умирать. Никогда! Это звучало отлично.
Ретт небрежно расплатился за вход в шатер, привратник откинул полог и как только они зашли, плотно зашторил его за ними. Еще бы! Если всем будет видно слона с улицы кто же будет платить?
Толпа была такая плотная, что поверх голов Тереза едва-едва увидела восседающую на чем-то огромном и сером девушку в пестром наряде акробатки с головным убором с перьями.
— Но я ничего не вижу! — возмутилась Тереза. — Мошенники!
Ретт покачал головой, взял ее под руку и стал проталкиваться через толпу ближе к арене.
— Эй! — возмутился какой-то мужчина, но встретившись с Шефердом взглядом и увидев булавку на лацкане тут же заткнулся.
Тереза надменно хмыкнула ему в лицо, пробираясь за Реттом дальше. Хорошо им оборотням. Вон как все боятся и немудрено.
У арены толпа была совсем плотной. Ретт нагло потеснил обывателей и поставил Терезу перед собой.
Перед ней был слон. Огромный! Он ходил кругами, вышагивая мощными лапами, похожими на ожившие колонны. На голове трепыхались словно паруса корабля под шквальным ветром гигантские уши, а отростком, похоже носом он держал большой красный мяч. На спине чудища сидела хрупкая девушка, изящно выделывая руками па в такт звучащей музыке.
— Ого! Огромный! — восхитилась Тереза. У нее в голове не укладывалось, что в мире могут быть такие здоровые звери.
— Маркийцы пятьсот лет назад воевали верхом на таких. — поделился Шеферд, снова оберегая ее от давки кольцом своих рук.
— Но как убить такого?
— Никак. Поэтому они и завоевали половину континента. А потом алхимики придумали порох…
Ретт вдруг напрягся и потянул носом.
— Уходим. — он потащил ее прочь. Но толпа вокруг так наседала, что даже ему было не протолкнуться. Ретт подхватил ее на руки и перепрыгнул ограждающие арену канаты.
— Что ты творишь?! — закричала Тереза. На них несся слон. Тесс заорала.