Игры богов
Шрифт:
Раджа подошёл к нему танцующей подходкой и что-то запел. Олег в его завораживающем голосе понял многократный повтор: лотос, лотос, лотос…
— Глаза, где мои глаза, где мои уши, где мой язык, где мой нос?? Я ни-и-и-кого не ви-и-и-жу, я ни-че-го не слышу, а в голове стучит:
Путь мудреца — почитать Небо и подражать древности. Древность и современность, А также будущее Проникают друг в друга, ПоэтомуГолос Раджи затих.
— Всё верно или почти верно, — Илья поощрительно улыбнулся. — А сейчас мы начнем тебе показывать кое-что: проникновения будущего в настоящее, а настоящего в будущее. Готов?
— А это надолго?
— Не волнуйся, для тебя год, может быть, полгода; а для Синеуса, ты просто сходил искупаться.
— Готов почти; ладно, показывай, — он тяжело вздохнул.
Перед глазами измученного Олега замерцало.
Пещера, а там сидит какой-то узкоглазый. Раджа весело улыбнулся:
— Это один из тех, кто будет воспитывать личную гвардию ещё не рожденного Императора — мессию; самурай он, непобедимый самурай. Как-то раз этот японец сказал, что Путь воина есть решительное, окончательное и абсолютное принятие смерти, тщательное соблюдение кодекса чести, однако преданность Императору — выше чести. Зовут его — Мнимото Мусани. Он возьмёт с собой учеников. А вот сколько, сам с ним договоришься. Ведь у них, у самураев, ещё раз повторяю, Император выше кодекса чести; и этот подход для всех нас очень важен.
Олег поиграл своими могучими мышцами.
— Я тоже неплох и тоже непобедимый.
— Да, в бою ты его победишь, но ты даже сам в себя не веришь, а уж в какого-то Императора, да ещё в своего ученика, да и ещё в родственника… А в нём вера в императора, в его непогрешимость, в его святость — заложена поколениями предков. Для Святослава он и будет создавать личную гвардию. Конечно не один, но самое главное — в беспредельной вере в императора.
И опять туман в голове, конница с визгом улетает к реке, разбухшей от трупов, за ними мчатся победители, вдруг непонятный вопль и тысячи всадников разом поворачивают, из дубровой рощи лавой летят казаки, с визгом окружают победителей, с резко растянутым криком «Ура!» рубят всех беспощадно, враг разбит.
— Это монголы-казаки. Юный хан Батый, ты его своруешь, если конечно найдешь с ним общий язык, создаст для Империи легкую конницу. Непобедимую конницу. Но он слишком властолюбив, а посему рядом с ним всегда будет стоять человек с ядом, чтобы отравить его в случае предательства. И он будет об этом знать. Но никогда не узнает — кто стоит за его спиной. Всё время будет сомневаться в своих ближайших подданных, никому не будет верить. Его будет вести только одна правда — надежда на будущее, — Перун потихоньку стал превращаться в Илью, вытащил папироску.
— И сложится у него только вера в Императора. Не сразу конечно, но потом привыкнет… доверять Императору.
Помолчал, потом добавил:
— Ну, а лучше вашей тяжёлой конницы в мире нет, так что её будут создавать варяги.
Раджа тонко, как всегда ненавязчиво улыбнулся. И опять мерцание.
Воздвигнутый
— Это Византия, Константинополь, — с угрюмым взором вмешался семит. — Здесь ты подберешь учителей для будущих послов-переговорщиков, а заодно изучишь веру Христову, этот храм — не только символ могущества Византии, но и главная святыня христианского Востока.
— Посмотри внимательно, ты здесь уже болтался, — помолчал немного повелитель молний. — Здесь будет твоя столица, столица Империи, запоминай. Великолепие храма подчеркивают мраморные колоннады, расположенные двумя ярусами вдоль центрального пространства храма. Нижняя часть стен и полы храма покрыты разноцветными мраморами. И вообще, храм святой Софии — чудо света, которое затмевает все другие храмы и представляет точное отображение самого неба. Блеск разноцветных мраморов, тяжёлое мерцание золота, спящая мозаика и высоченные сосуды, сияние множества лампад, парение блистающего купола, — всё это действительно создает иллюзию беспредельности пространства собора, превращает его в подобие космоса, символически приближает к образу Вселенной. Басилевсы Византии владеют уникальным по твоим временам умением: они за свои деньги вооружают разные племена оружием, интригами и кажущимися выгодами натравливают их друг на друга, сеют вражду и ненависть, владеют таинственным, для непосвященных, греческим огнем, умением выиграть войну без войны, — Перун кашлянул. — Для этого ты и наймешь тех из них, кого приговорил басилевс к смерти.
Олег покрутил головой:
— Когда прибивал щит, я этого не видел и не знал.
Араб повеселел:
— Да что ты там видел! Для тебя было главное деньги содрать и чтобы против Руси никто не дёргался.
И всё исчезло…
Олега пробило липким, разъедающим глаза потом, он гнусно ухмыльнулся:
— Ну и что, я должен во всём этом разобраться, а потом всё разрушить, как вы, боги, любите?
Илья только выдохнул:
— До чего же ты тупой! Ты должен созидать, а не разрушать.
У Олега глаза налились бешеной красной бычьей кровью:
— Я не помню, чтобы боги что-нибудь созидали. Разрушать, ох, как вы умеете, а вот создать… Зачем вы создали Чернобога? Зачем вы создали Дыя — Дьявола? Илья, ведь ты знаешь, что я верю сначала в ЧЕЛОВЕКА, а потом в БОГА.
А у Олега уши трясутся от страха, язык не выговаривает, но всё равно вещает:
— Ведь Творец нам завещал, что мы, смертные, созидаем, а вы — никто, и звать вас никак. И вообще, ты бог с маленькой буквы, — он перешел на страшный шепот. — Византию, Рим, прекрасные храмы Индии, пирамиды Египта создали человеки, а не вы, боги.
У Громовержца от бешенства раздулись щеки, обе губы полезли аж к бровям:
— Я — бог, а ты — смертный!
Заполыхали молнии, огромная, как гора, волна ударила об скалу, ведь даже богам присущи человеческие эмоции. Перун взял себя в руки, или в ноги, вздохнул аж пять раз и выплюнул сквозь зубы свои эмоции, помолчал.
— Да, это создали вы, люди, но мы, боги, помогали вам своими советами, да и не только, — тяжело вздохнул. — Подготовка к созданию Империи уже началась. Придурок, я тебе покажу возможное будущее, но попозже.