Игры богов
Шрифт:
— Это было решение, принятое ради всеобщего блага. Ты совершал необдуманные, опасные поступки…
— Да заткнись ты!
— Ты подвергал опасности нас всех…
— Заткнись, говорю! Не могу тебя больше слушать. Какие мы правильные! Не кури, не трахайся, не делай все то, что приятно! Корчишь из себя святую невинность… Все, с меня достаточно! Хочу ругаться — и буду! И никуда я не пойду. Мне все равно, что произойдет с моими тупыми родственничками. Можешь сказать Афине, мать ее так, что угодно — только сделай так, чтобы я тебя не видел!
Аполлон схватил ключи и отпер дверь, после чего бросил их на лужайку перед домом и захлопнул дверь перед носом у своей сестры-близняшки.
—
Выходка Аполлона практически не задела Артемиду — в конце концов, задеть вас может только человек, которого вы уважаете. Она подняла ключи и вошла в дом. Следовало признать, что в словах Аполлона была толика правды — не в отношении самой Артемиды, а касательно надежд на то, что выступление Афины принесет им хоть какую-то пользу. И не то чтобы Афина не знала, о чем она говорит, — несомненно, у нее был мощный интеллект, и в области стратегии она была настоящим гением. Но все усложняло то, что она была абсолютно не способна донести до остальных богов идеи, которые приходили в ее умную голову. Да, Афина была истинной богиней мудрости, но, к несчастью, мудрость и доходчивость — это несколько разные вещи. И тем не менее Артемида надеялась, что Афине когда-нибудь — возможно, даже сегодня — удастся донести свои замыслы до остальных. Она вошла в гостиную.
Несмотря на то что удобные кресла пока еще не были заняты, Артемида уселась на принесенный из кухни табурет, который Афина поставила в дальнем конце комнаты. Ей нравилось напоминать другим, что она, по крайней мере, не эгоистична и всегда готова чем-либо пожертвовать. Артемида стала наблюдать за тем, как Афина раскладывает скрепленные степлером тезисы своего выступления по незанятым сиденьям.
«Интересно, еще хоть кто-нибудь придет?» — подумала Артемида.
Афина всем прожужжала уши о своем выступлении. Она долго переставляла мебель в гостиной, чтобы слушателям было удобно. Глядя сейчас на нее, такую подтянутую и представительную в строгом костюме и с бесполезными очками на самом кончике большого, основательного носа, Артемида в который раз задалась вопросом, а нужна ли им на самом деле богиня мудрости. Она, Артемида, могла бы выполнять ее работу ничуть не хуже, и при этом у нее оставалось бы достаточно времени на охоту — она в этом ничуть не сомневалась. Разумеется, сама Афина всем сердцем верила, что она самая важная из богов, и Артемида была уверена, что в мыслях она видит себя преемницей Зевса. Но этому, по мнению Артемиды, никогда не суждено было сбыться.
Следующим пришел Гермес. Его стройное тело было облачено в деловой костюм, плохо сочетавшийся с крылатым шлемом и такими же туфлями.
— Это все надолго? — спросил он.
— Ты спрашиваешь это каждый раз, когда входишь в комнату, — заметила Артемида.
— Ну так как? — проигнорировал ее реплику Гермес. — В отличие от вас всех у меня полно дел, и мое время мне дорого.
— Может, в который раз повторишь, что время — деньги?
— Забавно слышать эти слова от тебя, но это истинная правда, — ответил Гермес с ноткой недовольства в голосе.
Он был в семье младшеньким и всегда страдал от комплекса неполноценности, который развился у него вследствие того, что всю жизнь ему приходилось передавать более старшим богам адресованные им послания, а также выполнять множество других обязанностей, которые остальные считали неприятными и сваливали на него.
— Разумеется, — проговорила Афина, — я буду преподносить информацию в наиболее сжатой и доступной форме, но это сложный вопрос,
— А я могу прочитать эти тезисы и пойти по своим делам? — спросил Гермес.
— Нет.
Артемиду ничуть не удивило то, что Гермес выбрал самое большое и лучше всего сохранившееся кресло. Он развалился в нем, сбросил свои крылатые сандалии и стал небрежно просматривать подготовленные Афиной бумаги. Артемида с любопытством наблюдала за тем, как он пытается убрать с лица выражение замешательства, — то же самое чувство охватило недавно и Артемиду, когда она ознакомилась с этими записями. Все это не предвещало ничего хорошего.
Постепенно подошли другие боги. Кресла они занимали в порядке убывания их комфортности. Артемида заметила, что у Афродиты очень хорошее настроение, и это ее встревожило.
«Интересно, чьему поражению она так радуется?» — задумалась Артемида. Несомненно, пострадал не Эрос, сидевший через два кресла от нее, — с его лица тоже не сходило благостное выражение — и не Арес, который сразу направился в дальний конец комнаты, мельком взглянул на тезисы, уронил их на пол и теперь что-то сосредоточенно записывал в скоросшиватель, лежащий у него на коленях. Дионис, войдя, с бодрым видом налил Афродите бокал вина, поэтому из списка возможных жертв следовало исключить и его. Гефест сидел на диване рядом с женой, что-то шептал ей на ухо и оживленно ее тискал. Деметра, тихо сидевшая на стуле в углу комнаты, была бледной и какой-то взъерошенной, но она оставалась такой с тех пор, как погиб ее ломонос, и ее также можно было не брать в расчет. Оставался один Аполлон, и это объясняло его ужасное настроение этим утром. Артемида задумалась, что такого учинила Афродита и не коснется ли это каким-нибудь боком и ее. Впрочем, она была до такой степени зла на Аполлона, что постаралась выбросить из головы все мысли о нем.
Тем временем Афина громко прочистила горло. Все неохотно оторвались от своих занятий и посмотрели на нее.
— В зале присутствуют все делегаты? — спросила она.
— Аполлона нет, — отозвалась Артемида.
— Кто-либо может предоставить сведения, относящиеся к его отсутствию? — вопросила Афина.
— Прошлой ночью он был в клубе, — сообщил Дионис. — Выпил бутылок шесть моего вина и заснул под стойкой бара. Там я его и видел в последний раз. Сомневаюсь, что он сможет почтить нас сегодня своим присутствием.
Артемида не стала ничего добавлять к этим словам.
— Что ж, ситуация вполне типичная, — констатировала Афина. — Лишь вчера я уведомила его, что цель нашего сегодняшнего собрания связана с распространением крайне важной информации. Возможно, нам следует перенести…
Ее голос тут же потонул во всеобщем недовольном ропоте — особенно громко возмущался Гермес, который знал, что именно на него будет возложена задача подыскать другой приемлемый для всех день.
— Что ж, так и быть, проведем собрание без него, — проговорила Афина. — Гермес, ты сможешь обеспечить передачу всех ключевых положений доклада нашему отсутствующему родственнику?
— Сделаем, — кивнул Гермес.
— Превосходно. Итак, приступим. Я обращаюсь ко всем присутствующим здесь божествам с предложением рассмотреть диаграмму, изображенную на первом листе представленного вам документа под названием «О необходимости повысить степень могущества истинных богов и богинь, иначе именуемых Олимпийцами, с дополнительными предложениями относительно реализации упорядоченных решений на основе религии и в рамках существующего глобального контекста диверсифицированного политеизма»…