Игры для взрослых мальчиков
Шрифт:
«И это правильно…»
Ян — дубинка — две смятые бумажные салфетки.
И они в крови. Кто-то вытер руки после того, как швырнул в сторону страшное оружие.
Опять опустившись на колено, Глеб аккуратно, каждую за уголок, поднял гигиенические бумажки и, тоже медленно, вывернув сначала наружу задний карман своих камуфляжных брюк, опустил туда неприятные салфетки и застегнул тугую пуговицу на кармане. Чего не делал никогда раньше.
Поднял за середину дубинку.
Когда Ян еще раз простонал,
Страх и ожидание чужой смерти всегда делает человека безрассудней, чем собственные страдания.
Хруст песка под быстрыми ногами капитан Глеб Никитин услышал слишком поздно.
— Получай!
Пинок под ребра получился отменным.
Темнота не дала удару быть предельно точным, и он только отшвырнул капитана Глеба в сторону, пронзив его тело страшной болью. Оставаться рядом с Яном, таким же, как и он, бесчувственным и окровавленным, не хотелось. Голова была пока цела и соображала прилично.
Поднимаясь на ноги, Глеб вставал нарочно медленно, пряча тело, насколько это было возможным пока, за тонкой сосной.
— Это т-ты?
Голос человека, который только что со страшной силой ударил его, казался растерянным.
— Как видишь…
— Ну, и зачем ты так…
— Где бельгиец?
— Тебе сейчас нужен именно он?
Разговоры пора было прекращать.
Глеб Никитин сполна воспользовался коротким замешательством противника, несколько раз глубоко вздохнул, коротко качнулся из стороны в сторону. Все, вроде, в нем было цело.
И все же первый удар в лицо Костяну ему не удался.
Блеснуло в мокрой темноте лезвие короткого ножа.
Рыбный старшина был, очевидно, на нерве еще задолго до их встречи, поэтому одной рукой легко перехватил кулак Глеба, а ножом, зажатым в своей левой, резко ткнул его в плечо.
— Ну вот, ваше высочество, ты и допрыгался!
Опять было больно и еще, на этот раз, чрезвычайно обидно.
Рука действовала, только теплая кровь противно размазывалась по коже и хлюпала на сгибе локтя.
«Не совсем, малыш, нет, не все еще со мной кончено…»
По-бойцовски отскочив друг от друга, они стояли на тропинке по обе стороны от лежащего Яна. Дыхания каждого доносились и до Глеба, и до Костяна, но следующие движения соперника в темноте им было трудно угадать.
Одной рукой капитан Глеб незаметно расстегнул свой ремень, мелкими скользящими рывками вытащил его из тесных шлевок. Совсем как в юности, по-курсантски, коротким движением намотал грубую плетеную полосу на кулак, оставив полметра ремня с тяжелой бляхой качаться на свободе.
Рыбак шагнул навстречу первым. Движение у него было то же самое — ударить противника ногой в живот.
На
Свистнула в темноте кованая пряжка его походного ремня и Костян Серяков, ойкнув и внезапно охромев, упал перед ним на колени.
— Это тебе за пустые угрозы.
Теперь уже выбирал не Глеб.
Костян тоже не хотел умирать в темном осеннем лесу. Он зарычал от боли и снова, припадая на рассеченную ногу и выставив перед собой нож, бросился вперед.
Еще раз Глеб точно и сильно взмахнул ремнем. Противник заорал, прижимая к груди повисшую, с растопыренными пальцами, руку. Его нож выпал вниз, на одежду Яна.
— За тухлую рыбу. Мне было невкусно.
Глеб прыгнул и ударил Костяна ногой в бедро.
Пытаясь удержаться, тот судорожно сделал два шага назад, ухватился за тонкие и скользкие ветки бузины, но это ему не очень помогло. Костян рухнул на землю.
Бить руками и ногами лежачего — неприлично, но наказывать урода даже в такой позе — полезно, прежде всего, для него самого.
А еще Глеб очень хотел его убить.
Удары смертельного ремня сыпались на голову, на плечи, на пальцы скулящего Костяна, который все-таки пытался защищаться.
— Это ты получаешь за глупую стрельбу в завале. Держи!
— Это — за подставу маленького Бориски с патронами!
При каждом шмякающем звуке Костик уже только повизгивал, извиваясь и безнадежно стремясь куда-нибудь спрятаться. Мокрая кожа его штанов по-змеиному неприятно поблескивала…
Понимая, что пора уже остановиться, капитан Глеб Никитин приготовил свой самый жестокий удар и размахнулся со всего плеча.
— А это тебе, сволочь, за Никифорыча!
Отняв руки от лица, Костян из последних сил заорал, кривя окровавленный рот.
— Это не я! Я его не убивал! Честно, не убивал!
— Вот теперь можно спокойно побеседовать.
Чувствуя, что и сам ослаб предостаточно, Глеб навалился на Костяна всем телом и придушил того кривой сосновой веткой.
— Говори. Что тебе сделал боцман? За что ты его? За что проломил голову Яну?
Рыбак Костик хрипел, таращил глаза и очень хотел освободиться.
Глеб слегка разжал хватку.
— Яна… же не… я. Боц… боц-мана тоже не… я.
Кашель, сопли и слезы душили кожаного парня.
— Это же ты…, сам… Яна здесь грохнул! Ты же его дубиной сам здесь добивал! Я все видел!
Глеб встал, выпрямился.
«А ведь, действительно, этот хвостатый за мной сюда прибежал, с развилки, не мог же он так быстро от Яна умчаться и снова вернуться… Я бы его точно тогда заметил… И в кустах ему незачем было прятаться посреди ночного леса — меня он тоже не мог слышать…».