Игры марионеток
Шрифт:
И скоро — он знаменит.
Кумир.
И совершенно в нашей власти, хотя не подозревает об этом.
Наступает время, и нам что-то нужно от молодой интеллектуальной элиты.
Скажем, предстоит принять закон, который каким-то образом ее затронет.
Или нам нужны ее голоса на выборах.
Что потребуется для этого?
Очень немногое.
Всего лишь подтолкнуть кумира, а вернее кумиров — ибо одному, здесь, понятно, не справится — к мысли о том, что этот закон нужен, а кандидат
Все просто, как видите.
Ловкость рук и никакого «мошенства». Так говорили фокусники во времена моей юности.
— Но вы не фокусник.
— Не стану спорить.
— И значит, я должна поверить в то, что вы мне сейчас рассказали?
— Нет, дорогая моя, ничего вы не должны. Можете верить. Можете считать все это моим стариковским бредом.
— Но как я могу поверить в то, что люди, перед которыми преклоняются миллионы, которых любят, обожают, боготворят…. всего лишь марионетки, безвольные проводники чужой воли?
— Те, кто создал бессмертные творения искусства, покорил вершины в спорте, кто делает мировую политику, наконец — на самом деле послушные зверушки, которыми правит кнут дрессировщика?!
— Не только кнут, но и пряник тоже, вы, похоже, не слишком внимательно меня слушали.
— И потом — разве я говорил обо всех? И разве кумирами становятся исключительно возвышенные творцы? Куда, скажите на милость, вы дели массовую культуру? Забыли, в полемическом азарте? Напрасно.
Толпа, как правило, не способна по достоинству оценить шедевры.
Ее кумиры просты, безыскусны и не отягощены интеллектом.
Они легко поддаются дрессуре.
— Но кто же дрессировщик?
— Правительства? Спецслужбы? Какие-то мировые синдикаты?
Тайные ложи? Масоны?
— Масоны здесь не при чем. И, к слову, пора уж, наконец, оставить их в покое. Дурная привычка, все мировые катаклизмы немедленно списывать на счет масонов. Им бы хотелось, конечно, такого могущества, спору нет.
Да куда там!
Что же касается, правительств, спецслужб, международных корпораций…..
Да, разумеется.
И они тоже.
Но — всюду люди.
И у каждого, возможно, есть свой кумир….
Джин, выпущен из бутылки, но кому он служит на самом деле?…
Тихий мелодичный звон неожиданно разлился в воздухе и прервал старика.
Но он не рассердился.
Только поднял предостерегающе указательный палец вверх и загадочно улыбнулся.
— Что это, Лев Модестович? Вам запрещают говорить?
— Запрещают? Что вы, Леночка, милая моя! Запреты популярны в вашем мире, здесь в них нет никакого толку. Все уже совершено.
— Тогда что же?
Он не ответил.
И снова загадочно улыбнулся в ответ.
Улыбка его стала несколько отстраненной.
Казалось,
А звон, между тем, продолжался.
— Елена Павловна? Я, кажется, разбуди вас. Простите. Но уже полдень.
— Да, конечно…. Здравствуйте. Кто это?
— Аникин.
— Здравствуйте, Игорь Константинович.
Звонил главный редактор издательского дома.
Того самого, что проводил конкурс.
Победителем которого стал…
Впрочем, вспоминать о победителе этого злополучного конкурса Елене Павловне Корсаковой совсем не хотелось.
Однако, пришлось.
— Еще раз простите, что разбудил. Есть повод. Думаю, он меня реабилитирует.
— Вы решили заключить со мной контракт?
— Не я. То есть и я, конечно, тоже. Но дело не во мне. Вчера конкурсная комиссия окончательно остановила на вас свой выбор. Поздравляю!
— То есть как это — на мне? А Неведомский? Вы же сами подписали письмо.
— Знаете, Елена Павловна, мне бы не очень хотелось говорить на эту тему. Откровенно говоря, там какая-то непонятная, если не сказать — темная — история. В общем, господин Неведомский отозвал свою работу и от участия в конкурсе отказался.
— Но почему?!!
— Елена Павловна, официально он не объяснил своего поступка. Правилами это не возбраняется. А повторять сплетни — уж, извините! — мне бы не хотелось. Да и вам-то что за дело до его приключений?! Откровенно говоря, мы с самого начала отдавали предпочтение вашей работе, но….
— Что за «но», Игорь Константинович? Извольте все же объясниться, это касается непосредственно меня. И я хочу знать!
— Ну, как вы не понимаете? Было определенное давление. Из разных инстанций — коммерческих, политических…. Пресса, опять же! Вы ведь знаете Неведомского, он горы способен свернуть на своем пути. А на пути конкурентов — воздвигнуть….
— Тогда, я тем боле хочу знать, что с ним произошло. Отчего это вдруг инстанции отступились? Я гор не сворачивала, и уж тем более — не воздвигала!
— Что вы, голубушка! Ни у кого и в мыслях нет ничего подобного. Ваша репутация, слава Богу!.. Ну, хорошо-хорошо…. Чтобы вас успокоить, возьму грех на душу. Говорят, его уличили в каких-то неблаговидных делах. То ли он эту работу у кого-то списал. То ли — купил. В общем, не его это работа. Он испугался. И отозвал.
— Да кто уличил— то?! Работы ведь обсуждались только на вашей комиссии?
— Вот уж не знаю! Ничего больше не знаю! Мы не уличали. Увольте! Но работу он отозвал. Да что вы, в конце концов, так всполошились из-за этого фанфарона?! О своем будущем думать надо! Такие перспективы! Такие открываются горизонты! Вы, что же, не рады?!