Игры мажоров. Хочу играть в тебя

Ареева Дина

За офицером закрывается дверь, и мы остаемся одни. Едва дожидаюсь и разворачиваюсь к Райли.

— Что это значит? Ты прекрасно знаешь, что я ничего не брала! Ты сам дал мне ключ и попросил принести пакет.

— Я? Откуда? — насмешливо поднимает брови этот мерзавец. — Ничего такого не было, у меня есть свидетели. А у тебя какие доказательства?

— С меня хватит, я иду в полицию, — направляюсь к двери, но Райли вырастает передо мной, преграждая путь.

— Предупреждаю сразу, если дернешься, полиция найдет у тебя и мои деньги,

и пакет с наркотой. Помнишь, чьи там отпечатки пальцев? — теперь в его взгляде нет и тени насмешки, в голосе только лед и металл. — Так что я бы посоветовал тебе забыть о полиции, детка.

Отчаяние захлестывает, мне хочется кричать, хочется расцарапать лицо Райли, хочется бежать и звать на помощь. Но все, что я могу, это только стоять и смотреть на ненавистного мажора.

— Почему? — с трудом проговариваю каждое слово. — Что я тебе сделала?

— Ничего не сделала, — отвечает он, — лично мне ничего. Ты просто попала, детка.

— Но почему я?

— Слишком многим людям ты зашла, — он протягивает руку к моему лицу, я отшатываюсь, но он его не касается. Лишь тыльной стороной ладони обрисовывает контур. — Слишком красивая. И ничья.

Становится душно, не хватает воздуха. Хочется рвануть за воротник блузки и облегчить ему доступ, но сил хватает только чтобы сдавить рукой горло.

— Я правильно понимаю, что если найду нужную сумму, вы от меня отстанете?

Райли уважительно приподнимает брови и наклоняет голову в сторону, как будто увидел меня под другим углом. И эта другая я оказалась не похожа на первую.

— Возможно, — осторожно отвечает. — Можем обсудить.

— Сколько? — сглатываю, рукой ощущаю глотательное движение.

— Полмиллиона долларов, — отвечает Райли, и у меня вырывается истерический смешок.

— Серьезно? Почему не миллион?

— Потому что столько на тебя поставили, — внезапно он наклоняется ниже и говорит с угрозой в голосе, глядя с расстояния в несколько сантиметров. — Ты еще не поняла, что здесь играют по-взрослому? Добро пожаловать в Игру, детка.

??????????????????????????

Глава 19-1

Полмиллиона долларов. По-взрослому, правильно сказал этот подонок Райли. Лучше и не скажешь.

Я ничего не говорю Оливке, не хочу ее впутывать. Она была вместе со мной, она может свидетельствовать в мою пользу, что я не брала деньги. Но те, кто на меня поставили, и так знают, что я ничего не брала.

Как же я не поняла, что это ловушка? Прокручиваю в памяти каждую секунду и поражаюсь собственной тупости. Почему я не отказалась от ключа, почему не послала Райли, как только поняла, что надо открыть сейф? Не понимаю.

Единственное, что можно сказать в мое оправдание, что если бы я отказалась, то они бы все равно придумали, как меня подставить. Или подсунуть ключ и пакет с наркотиками, или подбросить деньги.

Для них это не проблема. Потому что по-взрослому, тут Райли прав.

И решать ее придется тоже по-взрослому.

Достаю

телефон и пролистываю список контактов. Он до сих пор подписан как Шведов. И я ничего не могу с собой поделать, даже мысленно называю его Сергей Дементьевич.

Вхожу в переписку.

В последний раз мы списывались позавчера. Он спросил, как у меня дела, я ответила, что все ок. Шведов пишет мне примерно раз в три-четыре дня, старается не надоедать, и я это прекрасно понимаю. С мамой мы созваниваемся каждый день, и подозреваю, в те дни, когда Шведов не навязывается мне, он терроризирует маму.

В свою очередь я ему благодарна за ненавязчивость и периодически делюсь своими достижениями — отправляю фото таблиц рейтинга и успеваемости.

Наверное, сейчас лучше звонить, а не писать, потому что «по-взрослому». Я хорошо помню, когда по-взрослому было в последний раз. Сергей Грачев принес в лицей обрез и гранату, Шведов оттолкнул Никиту к лестнице, и это спасло их обоих. А мы с Андреем Топольским чуть не погибли.

Нажимаю на дозвон. Признаю, что заигралась и переоценила свои силы. Или недооценила местную элиту. Учредители Игр в нашей «сотке» по сравнению с ними смешные карапузы в детской песочнице.

Длинный гудок. Если я его отвлекла, извинюсь, в любом случае он поможет.

— Слушаю, — отвечает женский голос на родном языке, и меня на секунду охватывает паника.

Женщина? Что она там делает? Я не интересуюсь этой стороной жизни моего биологического отца, но признаю, что она есть. Он слишком интересный мужчина.

— Здравствуйте, — справляюсь с паникой и стараюсь, чтобы голос не дрожал, — я могу поговорить с Сергеем Дементьевичем?

— Кто его спрашивает? — голос в трубке звучит слишком сурово и официально, и паника накрывает новой волной.

— Это... Это его дочь, — лихорадочно облизываю сухие губы. — Простите, могу я узнать, с кем говорю?

— Дежурный врач приемного покоя областной клинической больницы. Ваш отец попал в ДТП, сейчас он в операционной. Назовитесь, пожалуйста, я должна зафиксировать ваш звонок для полиции.

На автомате диктую свои имя, фамилию и отчество, а сердце в груди разрывается на части.

— Доктор, скажите, что с ним? — кричу в трубку, перекладывая телефон от уха к уху, чтобы слезы не затекали на экран. Но в ответ слышу лишь уклончивое:

— Мы делаем все, что можем. Будем надеяться на лучшее.

Помертвевшим голосом выдавливаю из себя благодарность и сползаю по стенке на пол. Меня буквально прорывает. Слезы текут и текут, как будто внутри меня начал таять ледник, и теперь я тону в непрекращающихся потоках воды.

— Ты не можешь умереть, слышишь? — шепчу, слизывая с губ соленые капли.

Кликаю на аватарку и увеличиваю на экране фото. Такой же, каким я его видела в последний раз — прямой нос, поджатые губы, колючий взгляд. Но глаза нечужие, разве могут быть чужими глаза, которые каждый день смотрят на меня из зеркала?