Игры мажоров. Хочу играть в тебя
Шрифт:
Но никто не отвечает, и я решаюсь приоткрыть дверь.
— Ник, — зову и прислушиваюсь, — Никит, можно войти?..
Слышу звук льющейся воды, иду в ванную комнату. У Топольского в ванной душевая зона тоже без перегородок, как и у меня. Никита стоит ко мне спиной, смывает одной рукой шампунь. Перевязанная рука поднята вверх, ладонь упирается в стену, чтобы на повязку не попала вода.
Невольно залипаю на крепких ягодицах, но Топольский поворачивается боком.
— Что ты здесь делаешь? — спрашивает,
— Я пришла помочь, Ник, — делаю шаг вперед, стараясь не смотреть на торчащий между накачанных ног член. Увитый венами, вздыбленный. Он у него всегда такой, или только когда Ник возбужден? Теперь мне кажется, что всегда... — Ты не дотянешься сам до спины. И руку не помоешь, а она вся в черных разводах...
Уже смелее подхожу ближе и становлюсь за спиной так, чтобы не видеть его эрекцию.
Струйки воды текут по рукам на шорты и футболку, но я не обращаю внимания. Когда мне было плохо, Никита помог, его не остановил холодный душ. Я тоже потерплю, тем более вода сейчас теплая.
Стараюсь не замечать, какие рельефные, выпуклые мышцы у него на спине, какие мускулистые у него плечи и какая крепкая шея. Концентрируюсь на своих руках.
Выдавливаю из дозатора гель и распределяю по спине и плечам. Вспениваю, скользя ладонями по гладкой смуглой коже. Осторожно обмываю ссадину на руке, снова скольжу вверх.
Не хочу, чтобы он это понял, но мне нравится его трогать. У Никиты и тогда было красивое тело, а сейчас стало еще лучше. Больше, крупнее. Руки сами собой добираются до затылка, перетекают по шее наперед, к ключицам. И обратно на спину.
Постепенно в ванной становится нечем дышать. Кажется, от нашего дыхания идет пар. Моего и Никиты.
Тело отказывается подчиняться, ноги слабеют и безвольно подгибаются. Руки гладят спину, плечи, шею. Внутри скручивается тугой узел и опускается вниз живота.
Внезапно Никита разворачивается, дергает меня за запястье и вжимает в стену. В живот упирается его твердый стоящий колом член.
— Я же тебя предупреждал, — Ник приближает лицо так, что наши губы почти соприкасаются. — Если еще раз придешь, выебу. Предупреждал, Маша?
Его слова гулко отдаются в висках в унисон колотящемуся сердцу.
— Ник, — облизываю губу, задевая его языком, — я просто хотела помочь...
— Ну так помогай, — хрипло говорит он, берет мою руку и накрывает свой гладкий, упругий ствол.
Мы оба стонем друг в друга, наше дыхание смешивается. Никита упирается в мой висок лбом, и нас обоих пробивает тысячевольтным разрядом. Я как наяву вижу вспыхивающие в воздухе искры.
— Давай, Маша, подрочи, — Никита несколько раз проводит моей рукой взад-вперед по напряженному члену и отпускает.
Дальше я сама повторяю эти движения, а он толкается мне в руку.
Толкается.
У меня кружится голова, подламываются ноги. Между ними становится горячо и мокро. Не понимаю, почему, если я трогаю Никиту, а не себя? И почему, чтобы тело наполнила истома, достаточно его рваного дыхания.
— Маша, Машка... — вырывается из мощной грудной клетки хриплое, — сильнее, Маш...
Быстрее вожу по члену, а сама не могу сдержать стон, потому что Никита заводит колено между моими ногами.
Теперь я не упаду. Он вжимает меня в стену бедром, и мне хочется потереться об него тем, что невыносимо горит, пылает. Доводит до изнеможения.
Все-таки ерзаю, так хоть немного получается укротить пожар, разгорающийся между ног. А сама продолжаю двигать рукой.
Головка члена наощупь шелковистая и скользкая, сам член горячий и твердый, и это сводит меня с ума. Никита вдалбливается мне в ладонь, я ерзаю по его ноге как самка в течке и ничего не могу с собой поделать.
Нас с ним как будто замотало в кокон, я не вижу ничего и ничего не слышу, кроме прерывистого дыхания и хриплых стонов. Наших общих.
Ник хватает меня зубами за мочку уха, проталкивает руку между моей спиной и стенкой. Вдавливает в себя, делает несколько мощных толчков, и мне в руку ударяет горячая струя.
— Блядь, Маша... — хрипит Никита мне в ухо, кусает нижнюю губу, оттягивает.
Толкается еще раз, и еще, а я жадно вглядываюсь в его лицо.
??????????????????????????Я никогда его таким не видела. Начинаю понимать Лию, которая была готова на все, лишь бы его еще раз таким увидеть. Наверное, это как наркотик, на который подсаживаешься с первого раза.
Никита открывает глаза, наши взгляды встречаются, и меня как будто окатывает холодной водой.
О чем я думаю? Что я вообще несу?
Какой наркотик?
Постепенно мир возвращается в прежнее измерение, пол и стены перестают качаться под ногами, и меня накрывает запоздалым страхом.
Что я наделала? Зачем я к нему пришла? Все равно так, как раньше не будет, я для Топольского всего лишь одна из многих. Просто чтобы снять напряжение.
Сколько таких как я у него было? Десятки, наверное, закончились еще в лицее, сейчас счет наверняка перевалил за сотню.
Ползу спиной по стене вверх, Никита убирает колено. Поспешно свожу ноги, но стоять все еще трудно. В голове шумит, руки дрожат.
Никита берет мою руку, подставляет под водяные струи. Вода мгновенно смывает белесые подтеки. Как все между нами, как будто ничего и не было.
— Уходи, — говорит он, продолжая глубоко вдыхать и выдыхать. Его дыхание почти восстановилось, чего нельзя сказать обо мне.
Молча огибаю неподвижно стоящего Топольского, выхожу в коридор и прикрываю за собой дверь.