Игры Немезиды
Шрифт:
Хорошо, тогда Амос. Что сделал бы Амос?
Она глубоко вдохнула и выдохнула. Вскинула голову, отбросив волосы назад. Усмехнулась.
— Ну, Син, это взгляд с одной стороны, — сказала она, напирая на каждое слово. — Так?
Син моргнул. Он ожидал чего угодно, но не такого ответа. Наоми проверила последнюю батарейку в своем ящике, вернула ее на место и закрыла крышку. Син все смотрел на нее, чуть вывернув голову влево. Как будто стал ее опасаться.
Наоми порадовалась этому.
Она кивнула на открытый ящик у него
— Ты свои проверять собираешься? Или тебе помочь?
К обеду атаки, видимо, закончились. Зато новостные каналы теперь били ключом. Наоми сидела за столом, который, как всё на этом корабле, выглядел мучительно знакомым. По правую руку от нее расположился Син, а по левую — незнакомая молодая женщина. На тарелку ей навалили жареных грибов под острым соусом — фирменное блюдо Рокку. Она ела как все, не помогая себе второй рукой, и думала о том, можно ли узнать в ней чужую.
Экран был настроен на передачу со станции Тихо. Наоми старалась смотреть бесстрастно. При виде Моники Стюарт она почему–то испугалась. После вступительного слова, в котором Наоми не услышала ничего нового, журналистка обратилась к Фреду Джонсону. Тот очень прямо и напряженно сидел напротив. Он выглядел старым. Он выглядел усталым. Наоми за ним не следила и почти не слушала: всматривалась в края экрана, нет ли там Джима. Все за столом хихикали и передразнивали говорящих. Наоми удавалось ухватить только обрывки интервью.
«Вы считаете, что атака была направлена в первую очередь на вас?»
«Похоже на то».
— Врун поганый! — выкрикнул кто–то с той стороны стола, и все одобрительно захохотали. Включая Сина.
Фред старался не шевелиться, а камера смотрела ему прямо в лицо. Значит, он ранен и скрывает это. Наоми слышала, что земные птицы всеми силами скрывают болезнь. Проявление слабости — прямое приглашение агрессору. От такого сравнения Фред Джонсон показался ей уязвимым. Может быть, сейчас уязвимыми стали все.
«Участники нападения задержаны, и мы надеемся очень скоро узнать, кто за ними стоит», — что–то в этой фразе зацепило внимание. Она знала Марко, и ей казалось странным, что он еще не выпустил пресс–релиз. Он ведь притащил ее сюда, чтобы показать себя? Или нет?
Она должна была привести с собой «Росинант» и разочаровала их, прилетев без него. Что они на самом деле хотели заполучить: корабль? Или Джима? Наоми с ужасом подумала, что вышло бы, если б она явилась не одна.
И тут же, словно отозвавшись на ее мысли, Моника Стюарт закончила интервью с полковником Фредом Джонсоном — голосом АВП и начальником станции Тихо — и обратилась к капитану Джеймсу Холдену.
У Наоми прервалось дыхание.
«Как я поняла, вы исполняли обязанности телохранителя при полковнике Джонсоне?» — начала Моника.
«Да, верно, — чуть поморщившись, ответил Джим. Понятно, он не лучшим образом справился
Джим лгал! Наоми отодвинула от себя тарелку.
«Верно ли, что заговорщики ставили перед собой и другую цель? По некоторым сообщениям, атака могла быть прикрытием для кражи».
В глазах Джима мелькнула досада. Наоми не знала, заметил ли ее кто–то, кроме нее. Очевидно, Моника коснулась темы, которую они не согласовали. Или договорились обходить.
«Я об этом ничего не слышал, — сказал Джим. — Насколько мне известно, нападавшие не добились успеха, разве что нанесли некоторые повреждения станции».
Опять ложь!
— Заткните его! — крикнул кто–то.
Его поддержали. Кто–то бросил оскорбление в адрес Холдена. Син покосился на Наоми и отвел глаза. Наоми вернулась к еде. Острый соус обжигал губы, но это было даже к лучшему. Экран переключили на главный канал новостей с Земли. Молодой человек в черном дождевике, судя по субтитрам, вел репортаж из какого–то Порто. За его спиной виднелись старинные и современные здания. Их окатывала мутная вода. На возвышенности за домами в ряд лежали мешки. Мешки с трупами.
— Это был он?
Наоми не заметила, когда Филип оказался у нее за спиной. Сидевшая слева девушка кивнула ему и сбежала. Мальчик занял освободившееся место. На подбородке у него пробивался пух — черный на золотисто–смуглой коже. Филип повернулся к матери и не сразу нашел ее глазами. Заговорил как пьяный:
— Ради этого мужчины ты нас бросила, си но?
Син крякнул, как от удара. Наоми не поняла отчего. Сказанное было так далеко от истины, что просто смешно.
— Совсем нет, — сказала она, — но — да, я с ним летаю.
— Красавчик, — отозвался Филип. Она задумалась, с чьего голоса он говорит. На Марко было непохоже. — Хотел сказать насчет того, что ты здесь… хотел сказать.
Но говорить, что хотел, Филип не стал. Наоми не знала, видит она сожаление в его глазах или принимает желаемое за действительное. И не знала, как ему ответить. В ней будто столкнулись несколько Наоми: пленница, предательница, вернувшаяся мать, мать–беглянка — и каждая говорила свое. Она не знала, которая из этих женщин настоящая. И есть ли среди них настоящая.
Возможно, настоящими были все.
— Я бы предпочла находиться сейчас в другом месте, — сказала она, ступая по словам, как по острым лезвиям. — Но так часто бывает, да?
Филип кивнул, потупив взгляд. Ей показалось, что мальчик сейчас уйдет, и она не знала, хочет ли удержать его.
— Знаешь, там — это я, — сказал Филип. — В новостях. Это я.
Репортер был старше Филипа, шире в плечах и круглее лицом. Мгновенье Наоми искала сходство, а потом, словно вышла на холод, — поняла.