Игры Обмена. Материальная цивилизация, экономика и капитализм в XV-XIII вв. Том 2
Шрифт:
Когда же речь идет о нищих и бродягах, это совсем другое дело и совсем иные зрелища: толпы, сборища, процессии, шествия, порой массовые перемещения «по большим деревенским дорогам и по улицам городов и местечек» нищих, «коих,— как замечает Вобан 162,— голод и нагота изгнали из дома». Иногда возникают драки, постоянно слышатся угрозы, время от времени вспыхивают пожары, насильственные действия, совершаются преступления. Города боялись этих визитеров-чужаков. Они прогоняли их, едва о тех сообщали. Но нищие выходили в одни ворота и возвращались через другие 163, оборванные, покрытые паразитами.
В былые времена нищий, постучавший у дверей богача, был божьим посланцем, чей облик мог принять Христос. Но мало-помалу это чувство уважения и сострадания исчезало. Ленивый, опасный, мерзкий — таков образ обездоленного, кото-
==514
164
—» 1384, 1400, 1442, 1446, 1447 гг.
165 Coyecque E. L'Assistance publique `a Paris au milieu du XVIe si`ecle.—"Bulletin de la Soci'et'e de l'histoire de Paris et de Vlle-de-France",1888, p. 117.
166 Ibid.,p. 129—130.
28 января 1526 r.
500 парижских
бедняков были отправлены
на галеры.
167 Vari'et'es,VII, р.42, note 3 (1605).
Отправка в Канаду
ирландских нищих, находившихся
в Париже. Севильских
бродяг выслали к
Магелланову проливу.
A.d.S. Venezia, Senate
Spagna, Zane al Doge, Мадрид, 30 октября
1581 г.
168 Davies C.S.L.
Slavery and Protector
Somerset; the Vagrancy
Act of 1547.—
"Economic
History Review",1966, p. 533—549.
* Т. е. без права пользования прямыми доходами от ихтруда.— Прим . перев .
169 Busbecq Ogier Ghislain, de.
Ambassades et voyages en Turquie et Amasie, 1748,p. 251.
«Нидерландские нищие». Картина Брейгеля Старшего, 1568 г. Эти безногие калеки, надев на голову митру, или бумажный колпак, или же красный цилиндр и разодетые в ризы, празднуют карнавал и устраивают в городе шествия. Фото Национальных музеев.
рый рисовало себе общество, напуганное возраставшим потоком несчастных. Раз за разом принимаются меры против публичного нищенства 164 и против бродяжничества, которое в конечном счете стало само по себе считаться преступлением. Задержанного бродягу пороли плетьми «прикованного палачом к задку телеги» 165. Ему выбривали голову, его клеймили каленым железом; в случае рецидива его грозили повесить «без суда и следствия» или отправить на галеры — и запросто отправляли 166. Время от времени облава приводила к отправке трудоспособных нищих на работы: для них открывали мастерские; чаще всего они чистили рвы, чинили городские стены, если только их не отправляли в колонии 167. В 1547 г. английский парламент постановил, что бродяги будут не более не менее как обращаться в рабство 168. Спустя два года мера [эта] была отменена: не смогли решить, кто станет получать этих рабов в условную собственность * и употреблять их в работы — частные лица или государство! Во всяком случае, идея витала в воздухе. Ожье Гислэн де Бюсбек (1522—1572), изысканный гуманист, представлявший Карла V при дворе Сулеймана Великолепного, полагал, что, «ежели бы [рабство] ... применялось справедливо или мягче, как того- требуют римские законы, не было бы необходимости вешать или карать всех тех, кои, ничего не имея, кроме свободы и жизни, зачастую становятся преступниками от нужды» 169.
И в конечном счете именно это решение возобладает в XVII в., ибо разве же заключение в тюрьму и каторжные работы не рабство? Повсюду бродяг сажают под замок: в Италии — в приюты для бедных (alberghi dei poveri),в Англии — в работные
==515
См.: Hufton 0. H. The Poor of the 18thcentury France.1974, p. 139—159.
171 A.N., A.E., B1, 521, 19
172 A.d.S. Venezia, Senate Terra, Венеция 1; Delamare N. Trait'e de police.1710, p. 1012 Париж]. О 3 тыс. бедняков под стенами Шамбери см.: Vermale F.
Les Classes rurales en Savoie au XVIII' si`ecle.1911, p. 283. 173 Chantal S. La Vie quotidienne au Portugal apr`es le tremblement de terre de Lisbonne de 1755.1962, p. 16. Многочисленные данные на этот счет содержатся в переписке русского консула в Лисабоне. См., в частности: АВПР, 72/5, 260, л.54 v0, Лисабон, 30 мая 1780 г. 174 Manceron C. Les Vingt Ans du Roi.1972, I, p. 298—299 (по данным кн.: Grosclaude Р. Malesherbes,p. 346).
Двор чудес в Париже — место сбора профессиональных нищих и уголовного мира, описанное в частности в романе В. Гюго «Собор Парижской богоматери».
— Прим. перев.
дома (workhouses),в Женеве—в исправительную тюрьму (Discipline),в Германии — в исправительные дома (Zuchth"auser) ,в Париже — в смирительные дома (maisons de force) :в Гранд-Опиталь, созданный ради «заключения» там бедняков в 1662 г., в Бастилию, Венсеннский замок, Сен-Лазар, Бисетр, Шарантон, Мадлен, Сент-Пелажи 170. На помощь властям приходили также болезни и смерть. Едва только усиливались холода, едва только начинало не хватать продовольствия, и в больницах, даже при отсутствии какой бы то ни было эпидемии, отмечалась очень высокая смертность. В Генуе в апреле 1710г. пришлось закрыть богадельню, которая была забита трупами; выживших перевезли в Лазарет, где, по счастью, не оказалось в карантине ни одного чумного. «Врачи говорят ... что все сии болезни проистекают лишь от нищеты, каковую бедняки претерпели прошлой зимой, да и от дурной пищи, коей они питались» 171. Прошлая зима — это зима 1709 г.
И однако же ни неутомимая труженица-смерть, ни свирепые тюрьмы не искореняли зло. Сама постоянно восстанавливавшаяся их численность увековечивала нищих. В марте 1545 г. их в Венеции собралось разом более б тыс., в середине июля 1587 г. под стенами Парижа появилось 17 тыс. нищих 172. В Лисабоне в середине XVIII в. постоянно находилось «10 тыс. бродяг которые ютились где попало,— лодырничающих матросов, дезертиров, цыган, торговцев вразнос, кочевников, бродячих циркачей, калек», попрошаек и мошенников всякого рода 173. Город, усеянный по окружности садами, пустырями и тем, что мы назвали бы бидонвилями, еженощно становился жертвой драматического отсутствия безопасности. Перемежающиеся полицейские облавы отлавливали вперемежку преступников и бедняков и отправляли их официально в качестве солдат в Гоа — огромную и далекую каторжную тюрьму Португалии. В это же самое время, весной 1776 г., в Париже, по словам Мальзерба, «имелось примерно 91 тыс. человек, кои там пребывают без определенного прибежища, по вечерам удаляются в предназначенные для сего своего рода дома или убогие жилища и встают, не ведая, каковы будут днем их средства пропитания» 174.
Полиция фактически была бессильна против этой колышащейся массы, которая повсюду находила сообщников, порой даже (но редко) поддержку настоящих «нищих», негодяев, обосновавшихся в сердце крупных городов, где они образовывали маленькие замкнутые мирки со своей иерархией, своими «кварталами попрошайничества», своей системой пополнения, своим собственным арго, своими дворами чудес *. Санлукар-де-Баррамеда, возле Севильи, место сбора темных личностей [всей] Испании, был неприкосновенной цитаделью, располагая целой сетью связей, обеспечивавших ему потворство даже альгвасилов соседнего большого города. Литература, [сначала] в Испании, затем за ее пределами, раздула их роль; она сделала из пикаро,темной личности, своего излюбленного героя, способного в одиночку, играючи, запалить хорошо устоявшееся общество, наподобие брандера, бросающегося на дерзкий корабль. Однако же эта славная, «левацкая» роль не должна возбуждать чрезмерных иллюзий. Пикароне был подлинным бедняком.