Игры Обмена. Материальная цивилизация, экономика и капитализм в XV-XIII вв. Том 2

Бродель Фернан

В самом деле, Франция не имела государственных финансов, не имела централизованной системы; следовательно, невозможны были ни порядок, ни предвидение. Все шестерни механизма находились вне настоящего правительственного контроля. Действительно, финансы зависели от посредников, которые обеспечивали поступления от налогов, точных долговых обязательств, заимствованных сумм. Посредниками этими были города, прежде всего — Париж (с рентами на Ратушу) и Лион, провинциальные штаты, Ассамблея духовенства, откупщики, что взимали косвенные налоги, финансовые чиновники, занимавшиеся прямыми налогами. Вы можете себе представить, чем стало бы нынеКазначейство французского государства, если бы рядом с ним не стоял Французский банк, а к его услугам и в его подчинении не находились сборщики налогов, контролеры и целая администрация — несомненно, тяжеловесная, истинная цитадель бюрократии,— на улице Риволи *? Если бы вся эта машина находилась

в руках частных или получастных предприятий? Как раз в таком положении находилась монархия; она пользовалась целой серией касс, сотней их. Через кассу королевского казначейства, бывшую в принципе центральной, проходила самое большее половина доходов короля. Когда король нуждался в деньгах, он относил тот или иной расход на ту или иную кассу, но, как сказано в пословице, «там, где ничего нет, король теряет свои права», т. е. на нет и суда нет. Даже сборщики и генеральные сборщики, которые фактически контролировали ключевые посты в сборе прямых налогов, были должностными лицами, купившими свои должности и авансировавшими короля в счет тех сумм, какие должны были принести в их кассы талья, двадцатина или подушная подать. Они были независимы, вели собственные дела.

И вот французская монархия до последнего дня своего существования оказывалась отдана на милость эксплуатировавших ее частных интересов. Пожалеем финансистов, от Жака Кёра до Санблансэ и Никола Фуке **, даже до Джона Лоу, подвергавшихся безжалостному преследованию. Но как не признать кратковременную эффективность судебных палат, создававшихся для расследования злоупотреблений и частичного возвращения казне сумм, похищенных тем или иным распорядителем государственных средств? Всего было учреждено четырнадцать таких палат: восемь — в XVI в., пять — в XVII в. и одна, последняя,— в 1716—1717 гг., сразу же после смерти Людовика XIV Сохранившиеся документы позволяют порой проследить состояние государственных финансов и разглядеть личность этих посредников, откупщиков («которые брали на откуп [какую-то] одну пошлину, один налог»), дольщиков («которые брали на откуп часть налога и взимали его к своей выгоде, выплатив вперед

определенную сумму налоговому ведомству»)

==546

Dessert D. Finances et soci'et'e au XVIIe si`ecle: `a propos de la chambre de justice de 1661.—"Annales E. S. C.",1974, № 4. mDessen D., Journet J.-L. Le lobby Colbert: un royaume u une affaire de famille? — "Annales E.S.C",1975, p. 1303—1337.

Судебная палата 1661 г.268, деятельность которой была связана с процессом суперинтенданта Фуке, предоставляет случай увидеть взятыми прямо из жизни и механизмы, и обширные разветвления этой системы. Перед нами 230 откупщиков-дольщиков, это если и не все обвиняемые, то по крайней мере почти все они. Следовательно, финансы Людовика XIV как раз к началу его самостоятельного правления представляли именно эти 200— 300 человек, из которых вели игру 74, самые богатые. Как и всегда, можно увидеть меньшинства, различные клики. Эти действующие лица были объединены, связаны друг с другом соглашениями, браками, союзами — то были настоящие лобби.Вскоре мы увидим, как восторжествует благодаря устранению соперников лобби Кольбера , который — эта деталь заставляет призадуматься — уберет группу Мазарини, из коей он сам вышел. Эти откупщики, несмотря на россказни публики, желавшей видеть в них людей, вышедших из ничтожества, все были почтенного происхождения: из 230 идентифицированных откупщиков-дольщиков 176 были дворяне (т. е. 76,5% от общего числа); из 74 занимавших первые места в налоговых ведомостях (включая и троих неидентифицированных) 65 были «королевскими секретарями».

Вот и первая неожиданность: эти так называемые вышедшие из ничтожества люди давно уже находились в рядах дворянства, давно подвизались на королевской службе. Именно здесь, а не в торговле они воспитались. Для них королевская служба была средством достичь высокого положения. Конечно же, если бы они не располагали информацией изнутри, то как бы они смогли

«Финансист в деревне в утреннем одеянии». Французская карикатура XVIII в. Собрание Виолле.

==547

Но ей сопутствовал ряд превратностей: в 1527 г. казнь Санблансэ и

отстранение финансовых чиновников, затем обращение к капиталам парижского и лионского рынков; банкротство 1558 г., которое приведет к

восстановлению к концу XVI в. власти олигархии финансистов и т. д. См. статью Робера Гаскона (Gascon R.) в: Histoire 'economique et sociale de la France·,I, p. 296 sq.

Эд —

налог на розничную продажу вина.— Прим . перев .271 Marion M. Op. cit.,p. 232.

вести свою ладью? Вторая неожиданность: деньги, которые откупщики выплачивали авансом королю в звонкой монете, предоставляли им крупные собственники из числа аристократии королевства. Если процесс Фуке столь беспокоил «хорошее общество», так это потому, что оно опасалось разоблачений суперинтенданта, который, впрочем, будет хранить молчание. Но тем не менее мы знаем этих богатейших заимодавцев, невзирая на предписанные скромность и умение хранить тайну: разве не рекомендовал сам Мазарини в своем завещании не доискиваться до происхождения его богатств, не извлекать на свет божий счета и махинации его служащих, ибо, утверждал он, речь здесь шла о благе государства? Мы видим, что государственные соображения (ragione di stato)могли послужить прекрасным алиби. Но остается правдой, что в скандале с королевскими финансами была замешана вся аристократия. Дать разгореться скандалу означало бы облить грязью, скомпрометировать эту аристократию.

В таком случае, если она соединялась с семействами откупщиков, то происходило это в силу их социальных связей: богатство многих из этих лиц, предоставлявших капитал, «было сравнимо, если даже не превышало состояние многих откупщиков, богатство которых молве нравилось преувеличивать не без некоего оттенка морализирования». И, заключает Даниэль Дессер, «брак предстает уже не как торговая сделка, когда деньги обменивали на древнее имя, а скорее как объединение капиталов». Таким образом, с начала самостоятельного правления Людовика XIV аристократия отнюдь не стояла в стороне от деловых игр; она даже прибрала к рукам самые прибыльные дела, королевские финансы, которые до конца Старого порядка останутся доходным сектором по преимуществу (par excellence),в котором располагался сильный капитализм, даже если, на наш взгляд, капитализм этот был невысокой пробы.

Система, которую мы видим, таким образом, в 1661 г., вне сомнения, существовала давно. Ибо идет она очень издалека 270. Прошлое подталкивало ее вперед. Как было ее изменить, когда она находилась в центре привилегированного общества? Если земельная рента, кормившая господствующий класс, снисходила со своих высот, чтобы быть заново вложенной в [экономическую] жизнь страны, то происходило это большей частью в форме авансов откупщиков королю. С течением лет система только укреплялась, в некотором роде институционализировалась. С 1669 г., с правлением Кольбера, четко выявляется то, что мы назвали бы синдикатами (в биржевом смысле: объединениями капиталистов), уполномоченными взимать разные группы налогов. «Тем не менее Королевские откупа начались по-настоящему только с арендного договора Фоконне в 1680 г., который охватывал габель, эд *, налоги с управления домениальными имуществами, внутренние пошлины и пошлины ввозные» 271 на реальную сумму, превышавшую 63 млн. ливров. В окончательной своей форме Королевские откупа сложились еще позднее, после 1726 г. Они были поздним плодом, вполне созревшим в 1730 г., когда к огромной прежней сфере откупов присоединилась доходная табачная монополия. Каждые шесть лет откуп габели отдавался с торгов подставному лицу, обычно одному из камердинеров генерального контро-

==548

272

ChaussinandNogaret G. Op. cit.,p. 236.

То есть нуворишей, якобы связанных с эксплуатацией американских колоний, главным образом Луизианы.— Прим. /tepee.

лера. Сорок генеральных откупщиков были гарантами выполнения договора. Они вносили огромные залоговые суммы (до 1500 тыс. ливров с человека), с которых им выплачивался процент. Эти суммы обеспечивали первые предварительные выплаты фиску, но в силу самих своих громадных размеров они делали генеральных откупщиков несменяемыми, или почти несменяемыми, в этом их качестве. Чтобы их прогнать — ибо такое случалось,— требовалось вернуть им внесенные в залог суммы и — еще одна трудность — отыскать столь же богатого заместителя.

По условиям договора Откупа заранее выплачивали королю сумму, предусмотренную арендным договором, а фактически лишь часть годового дохода от многочисленных налогов, взимание которых откупщики брали на себя. По завершении операции фантастическая доля богатства страны, будучи получена с доходов от соли, табака, зерна, с любого импорта и экспорта, оставалась в руках откупщиков. Конечно, от контракта к контракту государство увеличивало свои притязания: в 1726 г.— 80 млн. ливров, в 1738 г.— 91 млн., в 1755 г.— 110 млн., в 1773 г.— 138 млн. ливров. Однако же размеры прибыли оставались огромными.