Игры Обмена. Материальная цивилизация, экономика и капитализм в XV-XIII вв. Том 2

Бродель Фернан

==269

"'2 Debien G. A SaintDomingue avec deux jeunes 'economes de plantation ( "I777— 1788).—"Notes d'histoire coloniale",VII, 1945, p. 57. Выражение «гурдскийпиастр» (piastre gourde),или «жирный пиастр», происходит от испанского gorda —«жирный».

"•3 L'eon P. Marchands et sp'eculateurs dauphinois dans le monde antillais, les Dolle et les Raby.1963, p. 130. "''' См. Crouzet F. в: Higounet Ch. Histoire de Bordeaux,t. V, 1968, p. 224; см. L'eon P. в: Braudel P., Labrousse E. Histoire 'economique et sociale de la France.II. 1970, p. 502, figure 52.

только

ухудшалось. 13 мая 1782 г. молодой колонист пишет: «После начала войны [за независимость британских колоний] наши сапожники берут за пару башмаков 3 [пиастра] гурдских, что составляет 24 ливра 15 су, а мне требуется моя пара ежемесячно... Чулки из самой грубой нити продаются по 9 ливров за пару. Грубая бязь для рабочих рубашек стоит 6 ливров; а это составляет, таким образом, '12 ливров 10 су с шитьем. 16 ливров 10 су — это приемлемая, но не великолепная шляпа... Таким же образом, портные берут 60 ливров за шитье костюма, 15 — за куртку и столько же за короткие штаны. Что же до съестного. то за муку платили до... 330 ливров за бочку, за бочонок вина — 600—700 ливров, за бочонок солонины — 150 ливров, за окорок — 75 ливров, а за свечи — по 4 ливра 10 су за фунт» 162. Конечно, это было военное время. Но войны и нападения корсаров в американских морях не были редкостью.

При сбыте своего продукта плантатор, если он его продавал на месте, страдал от сезонных колебаний, которые приводили к быстрому падению цен на 12, 15, 18% в те моменты, когда сахар производился в изобилии. Если он прибегал к услугам комиссионера в метрополии, ему приходилось ждать уплаты месяцами, а иной раз и годами, если принять во внимание медлительность сообщений. Что же касается цен, на которые можно было рассчитывать, то ведь рынок колониальных товаров в европейских портах, к примеру в Бордо, относился к числу более всего подверженных спекуляции. Для купцов обычным было играть на повышение или на понижение, а для перекупщиков прекрасным оправданием было то, что товары следует придерживать на складе, дабы дождаться лучшей цены. Отсюда и долгие ожидания, которые зачастую означали для плантатора отсутствие денег, необходимость брать взаймы. Если еще к тому же он, надеясь на будущее богатство, влезал в долги с самого начала, чтобы купить всю свою плантацию или часть ее, всех рабов или часть их, то он быстро оказывался во власти своих заимодавцев.

Бордоские негоцианты, комиссионеры и арматоры, которые заставляли пользоваться услугами своих судов, своих капитанов (каковым зачастую вменялось в обязанность продавать хозяйские грузы), своими складами, своими спасительными авансами, были, таким образом, господами механизма, производившего колониальные богатства. Любой колонист, повседневную деятельность которого можно проследить, пространно говорит об этом в своей] переписке. Так, семейства Раби и Доль, бывшие, в частности, компаньонами в эксплуатации обширной плантации Ваз в одной из лучших зон Сан-Доминго, в 1787 г. вынуждены будут целиком отдаться на милость крупной брюссельской фирмы «Фредерик Ромберг и сын», чей филиал в Бордо считался (не слишком справедливо) несокрушимой опорой всей жизни крупного порта 163.

Все это, несомненно, плохо согласуется с глобальными цифрами, имеющимися в нашем распоряжении. В Бордо, через который шла половина торговли французских колоний, экспорт составлял только треть, потом четверть, потом снова треть бордоского импорта продуктов Сан-Доминго, Гваделупы и Мартиники 164.

К оглавлению

==270

Rambert G. Histoire du commerce de Marseille,VI, p. 654—655. "ili cm. Crouzet P. в: "Histoire de Bordeaux",p. 230, note 40.

'" L'eon P. Op. cit.,p. 56.

168 Buist M. G. At spes

non fracta. Hope et Co, 1770—1815.1974. p. 20—2

Таким же был разрыв в Марселе 165. Нет ли здесь противоречия? Если товарный баланс складывался подобным образом к выгоде Островов, они должны были бы пребывать в состоянии полного процветания. А затем из Франции

как компенсация должны были бы поступать деньги. Но ведь Сан-Доминго, если касаться только его, постоянно терял свои пиастры: приходя контрабандным путем из близлежащей Испанской Америки, они лишь проходили через остров и—странное дело!—после 1783г. в огромных количествах отправлялись в Бордо 166. Кажущийся парадокс — не возникал ли он из-за того, что баланс подводился во французских портах и в местных ценах? Если проделать тот же расчет, перебравшись на Острова, то масса французских изделий, которые там сбывались, составляла куда более крупную сумму, чем в Бордо, в то время как колониальный экспорт до своей отправки в метрополию имел меньшую стоимость: она прибавит к закупочным ценам транспортные издержки, комиссионные и т. п. Следовательно, разрыв между двумя цифрами оказывается меньшим.

Нужно также отметить искусственную разницу между расчетными денежными единицами: «колониальный ливр» ценился на 33% ниже ливра метрополии. Наконец, на баланс счетов влияла отправка денег семьям колонистов, остававшимся во Франции, и собственникам-абсентеистам. И тем не менее и с этой точки зрения главным моментом, разумеется, оставался момент финансовый — выплата процентов и возвращение займов.

В общем и целом плантаторы были охвачены системой обменов, которая отстраняла их от больших прибылей. Любопытно, что уже сицилианские сахарные плантации в XV в., невзирая на вмешательство генуэзского капитализма или же по причине этого вмешательства, были, по словам Кармело Трасселли, машинами для выбрасывания денег.

Оглядываясь назад, немного жалеешь стольких покупателей плантаций, порой состоятельных купцов, строивших воздушные замки. «В конечном счете, дорогой мой друг,— писал гренобльский купец Марк Доль своему брату,— я выпотрошил свой бумажник, чтобы отправить тебе эти [деньги]... и у меня нет больше свободных средств... Я уверен, что, ссудив тебе твой взнос [в покупку огромной плантации], я составлю состояние тебе и приумножу свое собственное» (10 февраля 1785 г.) 167. Потом наступало разочарование. Братья Пелле, о которых мы говорили, начинали создавать свое огромное состояние на Мартинике не как плантаторы, а как купцы — поначалу мелкие лавочники, а в конце концов крупные негоцианты. Они сумели сделать верный выбор и вовремя возвратиться в Бордо, к его господствующим позициям. Тогда как амстердамские заимодавцы, которые полагали, что, авансируя плантаторов датских или английских колониальных островов, они могут себя чувствовать так же надежно, как если бы давали эти авансы негоциантам своего города, в один прекрасный день испытали неприятную неожиданность, сделавшись собственниками заложенных плантаций 168.

==271

""' Sheridan R. В. The Wealth of Jamaica in the Eighteenth Century.— "Economic Historical Review",1965, vol. 18, № 2, p. 297. 70 Ibid., p. 296. 171 Pares R. The Historian's Business and ther essays.Oxford, 1961; idem. Merchants and Planters.— "Economic Historical Review."Supplement № 4. Cambridge, I960 (цит, у: Sheridan R.B. Op. cit.).

172 Sheridan R. B. dp. cit.,p. 305.

173 Ibid.,p. 304.

ПЛАНТАЦИИ ЯМАЙКИ

То, что случилось на английской Ямайке, перекликается с тем, что мы сказали о Сан-Доминго. На английском острове мы снова обнаруживаем «Большой дом» (Great House),черных невольников (9 или 10 на одного белого), вездесущий сахарный тростник, эксплуатацию со стороны купцов и капитанов кораблей, колониальный фунт, стоящий меньше фунта стерлингов (английский фунт стоил 1,4 фунта ямайского), пиратство и грабежи, жертвой которых на сей раз была Англия, а агрессором — французы (но в Карибском море ни те ни другие не смогли окончательно взять верх). Мы вновь обнаруживаем также бедствия и угрозу со стороны беглых рабов, «марунов», которые укрывались в горах острова, а иногда появлялись с прилегающих островов. Общая ситуация во время Марунской войны (Maroon War)1730— 1739 гг. была с этой точки зрения весьма критической 169.