Игры по чужим правилам
Шрифт:
— Как прошла подготовка к экзамену? — между тем, спросил Филипп с ехидцей в голосе.
— Паршиво.
— Чтобы сдать логику, двоечница, нужно читать учебники, а не спать с ними, — со знанием дела произнес Вестич. Учитывая то, что он видел, как весь вчерашний вечер его сводный брат обучал меня рисовать пентаграмму, прозвучало в высшей степени двусмысленно.
— В уроках ведьмовства действует тот же принцип? — свирепея, уточнила я.
— В колдовстве главное — практически занятия.
—
Последовала продолжительная пауза. Внутри разгорелось злорадство, стоило представить, как у зубоскала перекосило физиономию.
— Я ослышался, или в твоем голоске все-таки прозвучала ревность? — наконец, насмешливо фыркнул парень.
— Ты ослышался!
На первый этаж мы спустились в единодушном молчании. Каждый раз от вида холла, с многочисленными трещинами на стенах и полу, меня бросало в дрожь. Казалось, что стоит провести ладонью по паутине кракелюра, как краска облетит мелкими хлопьями.
Я натянула куртку, намотала на шею шарф и нетерпеливо повернулась к Филиппу. Тот в замешательстве хлопал себя по бокам. Досадливо цыкнув, сорвал с вешалки дутый жилет и обшарил карманы.
— Мы опаздываем! — Не утерпела я.
— Ключи от машины исчезли, — выходя из себя, бросил Филипп и выругался в сердцах: — Проклятье! Еще на прошлой неделе я и не подозревал, что у машины есть ключи!
— Какая жалость.
Потешаясь над растерянностью ведьмака, я скорчила рожицу. Он воспринимал наличие обыденных мелочей в человеческой жизни, как оскорбление личного достоинства.
— Так и будешь со стороны наблюдать? — накинулся на меня Вестич, срывая злость.
— Предлагаешь джигу станцевать?
— Позови их уже! — У меня вытянулось лицо, и Филипп возмутился: — Тебе пальцами сложно щелкнуть?
Обычно ключи от всего автопарка Вестичей хозяйка дома бережно хранила в хрустальной вазочке на каминной полке. Недовольно зыркнув на парня, я направилась в большую гостиную. Конечно же, Аида убрала связку в привычное место.
— Держи. — Вернувшись, я подбросила звякнувшие ключи.
— С ума сойти! — Филипп ловко поймал их и сжал в кулаке. — Как ты это делаешь?
— Многолетняя практика! — буркнула я, открывая входную дверь. — Проживешь человеком лет двадцать, тоже научишься.
— Упаси боже! — открестился Вестич.
Стоило мне сделать шаг за порог, как ноги странным образом запнулись. Я бы вывалилась на крыльцо кулем, если бы ведьмак не схватил меня за капюшон.
— Осторожнее! — с досадой буркнул спаситель. — Сегодня же
— Тебя послушать, так у людей каждый день — черный четверг! — огрызнулась я, одергивая задравшуюся куртку, и поправила сумку на плече. — Нас, между прочим, Сила не защищает.
— «Нас» — у тебя происходило раньше. За эти дни ты хотя бы локтем ударилась? — сухо заметил Филипп, спускаясь по деревянным ступеням во двор.
За ночь небо заволокло низкими серыми облаками, и сильно похолодало. Сад замер в ожидании непогоды. С каменной стены глазами-бусинами недобро таращились вороны. Порыв ледяного ветра рванул голые кроны деревьев, и всполошенные птицы возмущенно загалдели. Они оглашали настороженные окрестности тревожным карканьем. Нежданно-негаданно в голове зазвучал монотонный мотив из сна, и у меня по спине побежали нервные мурашки.
Опаздывающая на экзамен Саша выскочила на дорогу, едва внедорожник притормозил напротив главного входа в здание факультета. Прежде чем отъехать к преподавательской стоянке, Филипп внимательно проследил за девушкой. Не оборачиваясь, она взлетела по мраморной лестнице. В каждом стремительном движении сквозили грациозность и легкость, отличавшая чистокровных ведьм. Створка тяжелой двери распахнулась раньше, чем девушка протянула руку. Вестич нахмурился и поскорее припарковался, боясь, оставлять подругу без присмотра.
К началу занятий в фойе здания собирался гудящий, как рой пчел, народ. Пройдя по длинному стеклянному переходу, напоминавшему аквариум, Филипп попал в учебный корпус. Здесь пока было пусто. На стенах коридора висели плакаты и объявления. Пахло по-особенному, краской и книгами. Кажется, подобный смешанный аромат витал во всех учебных заведениях.
Рядом с лекционной аудиторией заходилась нервной дрожью жиденькая кучка испуганных первокурсников, похоже, ожидавших своей очереди на экзамен. Молодые люди разговаривали исключительно уважительным шепотом, словно боялись поднять голос и спугнуть удачу. Складывалось ощущение, что в кабинете шла не обычная переэкзаменовка, а суд присяжных заседателей, выносящих должникам смертный приговор.
Однажды Саша рассказала, что среди студентов ходило вздорное поверье. Мол, если на рассвете помахать в окне зачеткой и диким голосом проорать на весь микрорайон: «Халява, ловись!», то обязательно сдашь экзамен. А еще лучше, чтобы кто-нибудь с верхних этажей плюнул на раскрытые страницы документа. Глядя на трясущихся двоечников, Филипп не сомневался, что половина из них не побрезговала обрядом и взбудоражила соседей истошными воплями.
— Антонова появлялась? — громко спросил он, не обращаясь ни к кому конкретно.