Игры по чужим правилам
Шрифт:
— Он тебя ударил?
— С ума сошел?! — В один голос воскликнули мы с Филиппом и отпрянули друг от друга, как однополярные магниты.
Вдруг зазвучало хрустальное треньканье, молниеносно переросшее в пронзительный перезвон. На потолке, как при землетрясении, дрожала огромная люстра. Мгновением позже, громадина сорвалась с крюка. Точно в замедленно съемке, колыхались, разлетаясь, подвески, сыпалась побелка. Через секунду Филипп сбил меня с ног.
Стоило нам откатиться в бешеном кувырке, как люстра с диким грохотом смялась о пол. В разные стороны
Вестич неловко приподнялся, придавив локтем мои волосы, и уважительно присвистнул. Нас окружал прозрачный кокон из дрожащего воздуха, и в нем, как в жиле, увязло хрустальное крошево.
— Подвинься, слон! — Я сморщилась от боли, вытягивая пряди из-под его руки.
Тут пузырь лопнул со звучным хлопком, и на нас обрушился поток ледяной воды. Невольно Филипп прикрыл мою голову руками. Фонтан брызг окатил стену. Смывая осколки, на мраморных плитах вспенилась волна. Судорожно хватая ртом воздух, я убирала с лица прилипшие волосы и ошарашено хлопала глазами.
— Зак, это было обязательно?! — возмутился парень, отплевываясь.
— Извини, старик. — Блондин виноватым не выглядел. — Он сам лопнул.
— Ну, конечно! — недовольно фыркнул тот, выжимая край насквозь промокшей рубашки.
Поднявшись, Филипп протянул руку, чтобы помочь встать мне. Я неловко завозилась и кое-как, кряхтя, выпрямилась. Ныло ушибленное плечо, горели порезы под промокшей повязкой, а с одежды, неприятно льнувшей к телу, стекала вода. Для уверенности, что швы не разошлись, я проверила бинты, но они оставались чистыми, без крови.
— Саш, больно? — с сочувственной миной уточнил Заккари.
— Щекотно! — недовольно огрызнулся Филипп, удостоверившись, что моя рука в полном порядке. — Ты бы нас еще кипятком полил!
Не успели мы опомниться после ледяного душа, как в холл вбежала всполошенная Аида кухонном переднике и остолбенела от изумления. Повисла натужная пауза. Едва дыша от возмущения, хозяйка дома оторопело оглядывала разгромленное помещение. Посмотрев под ноги, она обнаружила, что к носам дорогих туфель подступало разливное озеро, и машинально попятилась назад. В тишине сорвался с потолка проржавелый крюк и со звоном бухнулся на осколки.
— Она разбила люстру?! — Отмерев, фальцетом воскликнула ведьма. — Господи, это должно закончиться!
— Аида, не ищи виновных! — обозлился Филипп. — Странно, что твоя люстра не рухнула раньше.
— Не огрызайся! — процедила мать. — Я требую! Ты меня слышишь? Я требую, чтобы ты вызвал отца и провел ритуальное убийство, пока эта девчонка не разрушила дом до основания!
Разъяренная женщина развернулась на каблуках и скрылась в гостиной. До нас донеслось эхо сердитых шагов.
— Ритуальное убийство? — тихо переспросила я. — Как со Снежаной?
Братья быстро переглянулись.
— Не бери в голову, — с фальшивой беспечностью отмахнулся Заккари. — Аида расстроилась и несет чушь. Кровавые обряды — не наш стиль.
—
— Я думаю, что нам надо переодеться, — уклонился тот от прямого ответа.
— Понятно. — Я отвернулась, почувствовав себя оплеванной.
Перед глазами ни с того ни с сего появилась красочная фотография заснеженных гор с белыми пиками, обычно подобные пронзительно яркие пейзажи использовали для заставок рабочего стола на компьютерах. Отгоняя статичную картинку, я тряхнула головой и тогда-то заметила Маргариту, которой и принадлежало воспоминание. Притаившаяся в коридорчике безмолвным свидетелем ведьма наблюдала за происшествием. Уголки губ девушки дернулись в недоброй усмешке. Издеваясь надо мной, она изобразила беззвучные аплодисменты, и на ее пальце хищно блеснул крупный рубиновый перстень.
Когда взбудораженная инцидентом семья успокоилась, я, как воришка, прошмыгнула в библиотеку и, прежде чем осторожно прикрыть за собой дверь, прислушалась к звукам. Первый этаж пустовал.
Комната пахла резким перегаром дешевого табака и книжной пылью. На столе под ворохом исписанных бумаг тонул закрытый лэптоп. Рядышком испускала сигаретные миазмы полная окурков пепельница. В высоченных, до самого потолка, книжных шкафах, туго прижимаясь кожаными переплетами, теснились старинные фолианты.
Я в нерешительности подошла к полкам и задрала голову, пытаясь вычислить, в какой именно, из огромной коллекции книг, можно прочесть про ритуальное убийство. Взгляд блуждал по разномастным корешкам, потрепанным и поновее, с золотым тиснением и совсем без надписей.
— Где же ты? — пробормотала я под нос и недовольно скривилась. Очень неприятно осознать, что подобно сумасшедшей разговариваешь сама с собой.
На верхней полке из стройного ряда, как по зову, выдвинулся пыльный томик размером с ладошку. Недолго думая, я подтащила шаткую стремянку и, осторожно забравшись под потолок, с усилием дернула фолиант. Стройная шеренга книг моментально распалась. Стоило пухлому манускрипту попасть в руки, как желтоватые страницы зашелестели сами собой, и раскрылись на нужном развороте.
«Ритуальное убийство (не путать с жертвоприношением) — обряд, лишающий колдуна магического таланта. Для ритуала используется родовой кинжал, читается заклятье, которое используют, как в черной, так и в серой магии. В случае, когда ритуальное убийство проводит единокровный родственник, то жрец по собственному желанию может вернуть дар».
По инерции прочитав следующее, никак не относящееся к делу, определение, я догадалась, что внимательно изучаю аналог школьного толкового словаря, только для колдунов. Конечно, в ученической книжке кровавые подробности, на какие прежде намекали братья Вестичи, не описывались, но одно название обряда, и без того, вселяло ужас. Стоило представить убитую Снежану, валявшуюся на каменном полу незнакомой комнаты, как по спине бежал холодок, и нехорошо подводило живот.