Игры с богами
Шрифт:
– Ворон, не только у алтайцев мистическая птица, – пояснил Игорёха. – Во многих культурах он, с одной стороны, является символом греха, а с другой – символом мудрости и долголетия. Ворон, кстати, изображался на династическом гербе Рюриковичей. Это которые были первыми царями древней Руси. А в шаманизме, вообще, является посредником между мирами и стихиями и общается с Подземельем, Землёй и Небом. Короче, птица почтенная.
– Ты, Игря, умный, – уважительно посмотрел на моего друга охотник. – Почти, как кам.
– Почему, почти?
– С миром духов
– Ну, это ещё мы успеем, когда сами духами станем, – усмехнулся Игорян. – А, вот, Славик с духами и при жизни говорил.
– Правда? – раскосые глаза охотника даже больше стали от удивления.
– Да уж, – поморщился я. – Наговорился в своё время. Ничего приятного.
– Конечно! – похоже, Адуш воспринял слова Игоря слишком буквально. – С духами всегда тяжело говорить.
– Это не те духи, – отмахнулся я, удивляясь наивности собеседника. – И, даже не знаю, кто страшнее.
– Слышите вы, мистики! – взвыл Лёха. – Мы кушать будем, или ещё подискутируем на темы мифологии народов мира?
– Будем, – откликнулся Игорь. – Всё. Закруглили разговор.
На природе кушалось хорошо. Аппетит у всех был просто зверский. Мы ели холодное мясо с пышным домашним хлебом, закусывали перьями зелёного лука и дикого чеснока и запивали чаем из термоса. Чай, кстати, был совершенно обычным, на что я обратил внимание.
– Не саган-дайля, – подтвердил охотник. – Саган-дайля нельзя много пить.
– Почему? – честно говоря, я был разочарован, так как напиток мне вчера понравился.
– Слишком сильный энергетик, – пояснил Игорь. – Можно подсесть.
– А, кто-то мне говорил, что это не наркотик.
– Я и сейчас это скажу. Просто, если организм привыкнет к саган-дайля, то без глотка этого чудесного напитка ты будешь ходить сонной курицей. Я же говорю, что это сильнейший энергетик.
– Так, что, пей простой чай и не выступай, – засмеялся Лёха.
Поели быстро, уничтожив все запасы, что уложила нам в дорогу Кымык. Лёха собрал весь мусор, оставшийся после обеда, и зарыл тут же, в небольшой ямке, выкопанной маленькой туристической лопаткой. Игорёха, тем временем отошёл к краю поляны и положил остатки еды под большой сосной.
– Тайгу любить надо и беречь, – пояснил он. – Мусор в земле сгниёт, а объедки зверьё, да птицы подберут.
– А, то, мусор на земле не сгниёт? – скептически хмыкнул я.
– На земле мусор представляет опасность для здешних обитателей. Та же газета. Там используется типографская краска на основе свинца. А пахнет она мясом, потому что мы его в неё заворачивали. А ну, как, какая зверушка съест её из-за вкусного запаха? Или банки консервные. Вон, какие края острые и рваные. А едой оттуда, тоже, пахнет. Полезет рысь, или лисица мордой, да и располосует себе всё.
Адуш ещё сбегал к протекающему неподалёку ручью и принёс полные фляги вкуснейшей родниковой воды. Мы сделали по глоточку, поцокали языками, восхищаясь, и уселись в машину.
***
В село приехали вечером, когда солнце уже наполовину скрылось за вершинами гор, густо поросших
– Адуш-таай! Вы в гости? Загоняйте машину, а я эне побегу скажу. Вот она обрадуется!
– А ада где?
– Ада с утра на охоту ушёл. Должен быть скоро.
– Беги, уул, ворота я сам закрою, – охотник хлопнул парня по плечу и повернулся к нам. – Племянник мой. Сын сестры. У неё заночуем и машину оставим. Завтра пешком пойдём.
Пока мы топтались под навесом, наблюдая за тем, как Буран здоровается с таким же лохматым волкодавом, сидевшим в глубине двора на цепи, Адуш загнал машину, закрыл ворота и подошёл к нам.
– Тумуух, – кивнул он в сторону собаки. – Хороший следопыт. Любой след распутает. За это Тумуухом и назвали. Нос, по-вашему. Они с Бураном из одного помёта. Братья. Ладно, пошли в дом.
Дверь распахнулась и на крыльцо выскочила женщина, лицом очень похожая на охотника, но сильно уступающая в этом плане Кымык.
– Агам! – бросилась она к Адушу. – Рада тебя видеть!
– Эзен, сайын, – поздоровался охотник. – У тебя с гостями переночуем.
– Так, чего тут стоишь? Заходи в дом! И гостей своих зови. Как раз к столу приехали! Скоро из леса Мансыр придёт.
– Это моя сестрёнка, Дьилу. А Мансыр – муж её. Пошли.
Мы поднялись на крыльцо и вошли в дом. Разувшись в просторных сенях, прошлёпали в большую комнату, в которой стоял большой, самодельный, дощатый стол, а справа, деля комнату пополам, возвышалась самая настоящая печь, белёная извёсткой. Я огляделся вокруг и хмыкнул. А младшая сестра живёт покруче брата. Сразу видно. И дом побольше, и обстановка побогаче. Вон, ковёр на стене, а на полу настоящая медвежья шкура. Краем глаза, заметив что-то массивное на стене, я обернулся и тут же в испуге отшатнулся, увидев рядом с собой оскаленную медвежью морду. Даже, от неожиданности, не обратил внимания на то, что туловища не было, а она сама выступает из стены.
– Не пугайся, – мягко улыбнулась Дьилу. – Это Айу. Мишка по-вашему. Его Мансыр год назад добыл. Шкуру на пол положили, а голову он на стену повесил.
– Зачем?
– Он этим айу гордится. В одиночку его добыл.
– В одиночку? – судя по обширной шкуре и размеру головы на стене, медведь был в полтора раза больше человека, да и клыки впечатляли.
– Мансыр хороший охотник. Никого нет лучше его.
– Да, – согласился Адуш. – Он хороший охотник. Лучше меня. Садись за стол. Сейчас поедим и в баньку.