Игры с призраком. Кон третий.
Шрифт:
Поцокал:
— Страаашноо, валькирия, просто, — взгляд холодный до мороза по коже. — А ты дурааа, ой, дууурааа. С мечом против бластеров и лазерников, только тебе в голову прийти могло, — усмехнулся.
— Меч оружие благородное, — послышался знакомый голос, забирающий последнюю надежду уйти. Из строя охраны вышел король и встал перед женщиной буквально в паре мион от острия клинка. Уставился равнодушно, сунув руки в карманы:
— Вперед, — предложил. И замер, ничем не выдавая внутреннюю дрожь. Не страх его брал — женщина с ума сводила. Смотрел на нее и вопреки всем доводам рассудка
Женщина сжала зубы и опустила меч, откинула на траву, сверкнув зеленью глаз.
— Зря, — посмотрела на него чуть исподлобья, но ни ненависти в глазах, ни злобы — только легкая грусть и укоризна. — Мне нужно уйти. Ричард, так будет лучше всем.
Он молчал. Он все не мог поверить, что клон не проткнул его и понимал, что обманывает сам себя. Он знал, чувствовал, но запутался меж реальностью и интуицией. Не слышал Анжину? Но ведь видел!
За спиной послышалась возня. Король повернулся и охрана расступилась, открывая взору прижатого к земле Шерби, которому заломили руки и сцепили наручниками, чтобы дел не натворил:
— Не трогай ее!!! — закричал он, заметив взгляд Эштер. Анжина к другу кинулась но король выставил не глядя руку, побелев скулами. Протянул другу руку в сторону Криса:
— Меч, — бросил приказывая. Пара минут и ему дали оружие. Он развернулся к женщине, откидывая ножны. Последняя проверка.
Анжина внимательно смотрела на него, готовая к любому выпаду и он видел это по ее глазам, и понимал — клон так не смотрит. Но вот лежит ли клон на Лефевре или все же стоит перед ним?…
— Бери меч, — кивнул на клинок на траве, внимательно поглядывая на нее. — Сразимся. Победа за тобой — уйдешь, за мной — останешься.
Анжина помолчала, смотрела на мужа и понимала — что-то ест его. Беспокойство было в глазах, как пламя горели боль, желание верить и… неверие. Она могла помочь, но знала и другое — нельзя лезть в чужую душу, как бы дорога она тебе не была, как нельзя прожить жизнь за другого, как нельзя объяснить многие вещи ребенку, если он еще не в состоянии их понять.
Спокойно сказала:
— Кирилла отпусти. Не надо обижать тех, кто тебе верен. Подло это.
Крис хмыкнул: ну, кто б учил!
— Отпущу. Но сначала возьми меч, — глухо парировал Ричард. Глаза были темными и лицо серым от мучительной борьбы что шла внутри него. И тут она ему не поможет, но он сильный и она точно знает — справится сам.
— Я не буду с тобой драться.
— Много чести?
— Нет, — улыбнулась, с сочувствием посмотрев на него: ты совсем потерялся, любимый, запутался в конец. — Поранить могу.
— Переживу, — заверил. — Подними меч, иначе не отпущу Кирилла, — заявил во все глаза глядя на женщину.
— Анжина, нет!!! — выгнуло Шерби в руках охраны. — Он провоцирует тебя!! Да будь ты проклят идиот!!
— Уберите его, — поморщившись, приказал охране Крис.
— Нет! — отрезала Анжина и взяла меч, не спуская взгляда с Ричарда. — Отпусти Кирилла.
— После исхода. Нападай.
Женщина покачала головой:
— Ты не в себе, Ричард. Меч благородное оружие, его не сквернят нападением.
— А
Анжина смотрела, как сталь описывает круг и, видела в движении мужчины не желание напасть, а желание, что-то понять. А еще тревогу и волнение, неуверенность, страх.
Клинок замер в паре мионов от женщины, но та не пошевелилась — смотрела на Ричарда, он на нее.
Одно движение — плашмя мечом о меч и его чуть откинуло в сторону, Анжина опустила свой, Эштер свой:
— Ты не готов драться, Ричард.
— Зато я готов, — выступил прибежавший на шум Пит. Подмигнул женщине, что улыбнулась ему. — Станцуем, куколка?
И рванул к ней с мечем на перевес.
Анжина лишь головой покачала — дите. Впрочем, он всегда таким был и в том прекрасен. Пит замечательный человек. Жаль и с ним ей тоже придется расстаться. Но она будет помнить о нем. И о Крисе, и Кирилле. И о каждом дне, что она провела в замке короля Аштара и Мидона в высочайшем звании — жены и королевы.
Подумать и смешно. «Королева»! Истинной королевой она чувствовала себя на Лефевре, когда неслась наперегонки с тучами вместе с побратимами. Тогда она была больше, чем королева и все королевства, и счастлива, как наверное никогда не была — потому что была абсолютно свободна и вольна, и все же не одна. Не скованная ни этикетом, ни рамками приличий, необходимостей. И только одно стояло во главе угла непреложно, как сама жизнь — честь, свобода, совесть. Одна на всех, как земля, как небо и вода, как ветер в лицо. Как жизнь, которую не жалко отдать за одну улыбку пострела из мирян, хитрый прищур Гневомира, даже за ворчание дядьки Купалы.
И за Ричарда, за его друзей, этих хлопотных, неоднозначных, но удивительных людей. За детей, за благополучие в системе. За мир и… Нет, не покой. Никогда, никому она не хотела бы желать покоя. Ведь покой, это конец. Лучше она пожелает любви, потому что это начало. Начало жизни, начало стремлений, искорка пламени, что зажигается в душах и сердцах, и зовет, ведет, и выводит из любых передряг.
Анжина просто отклонилась и Пит пролетел мимо. А она стояла и с улыбкой смотрела в траву, что видела мутно, а все же четко. Мутно — глазами, четко тем неизведанным, что заложено в человеке от рождения. Она слышала, как Пит развернулся и передумал баловаться. Решил чуть серьезней попугать. Замахнулся — Анжина выставила меч за спину и встретила клинок. Чуть прогнулась, перекидывая его через себя и, развернулась к мужчине.
— Хватит! — сказал Ричард. У него не было сомнений больше. Теперь он точно знал — перед ним Анжина, но как вести себя и что делать — не знал абсолютно.
Он перечеркнул все что мог, сломал все, что можно было сломать.
— Ничья. Предлагаю позавтракать и… поговорить, — сказал глухо.
Нет, он не будет просить у нее прощения, потому что точно знает — она простит, но и точно знает, что сам себе никогда не простит, того, что натворил в безумии. И нет ему оправдания.
В эту минуту он понял, где искать Паула, только вот того жуткого желания дотянуться до его горла — не было. То, что сделал он, было ерундой, по сравнению с тем, что натворил Ричард, по сравнению с его слепотой и слабостью.