Игры Стражей, или Паноптикум мотыльков
Шрифт:
Подойдя ближе, она присела на корточки около расплывшегося тела задремавшего толстяка и, разглядывая его, усмехнулась:
– Глупый добродушный свин.
Подавив из последних сил желание хрюкнуть ему в ухо, она приподнялась и осторожно коснулась плеча молодого мужчины.
Тот, кого она назвала Гаспаром Рибо, тяжело вздохнул и несколько раз смачно причмокнул пухлыми губами, словно что-то дожевывая во сне. Сладко улыбнулся, досматривая вкусный сон, отрыл ангельские глаза, ясные и невинные:
– Что, Саманта? Что за спешка?
Секретарша, выпрямившись в струнку,
– Гаспар, дорогушечка, перезвони доктору. Мне надоело отвлекаться на его просьбы. Твое здоровье – твои проблемы, не правда ли?
Рибо тяжело дыша, с усилием приподнял полный зад над диваном и выпрямился.
Его лоб и шею покрыла испарина, щеки вспыхнули гипертоническим румянцем.
Кряхтя, мужчина достал платок. Протерев пот со лба и шеи, одернул полы смявшегося пиджака, неожиданно рассмеялся:
– Моя дорогая Пинки, скоро я совсем разойдусь по швам.
«Или лопнешь», – чуть не вырвалось у Саманты.
– Я обещаю сейчас же набрать Мюллеру. Больше нет новостей для меня?
Секретарша задумалась. Утром была электронная корреспонденция с экспертными оценками ресторанов Первого округа для статистики. Она переслала ее на айфон Гаспару.
Звонила его тетка, но об этой информации она предпочла умолчать. Шеф находился в холодных отношениях с родственницей.
– Ах да!! Как я могла забыть. Сегодня до обеда посыльный принес для тебя письмо. – Саманта метнулась в приемную и через секунду ввернулась с маленьким золотистым конвертом.
Гаспар неуверенно повертел его в руках.
«Кому пришло в голову воспользоваться столь древним способом коммуникации?»
Он некоторое время раздумывал, – вскрыть его сейчас или после разговора с гастроэнтерологом.
Результаты анализов заботили его куда более непонятной безделицы, присланной бог знает кем.
Приняв решение, сунул конверт в задний карман брюк и, пошловато виляя толстыми бедрами, проплыл в кабинет.
Несколько минут спустя Гаспар уже втискивался в вызванное Самантой такси. Он направлялся в клинику.
– Ну, что я могу сказать вам, драгоценнейший мсье Рибо…, – доктор Мюллер загадочно улыбнулся и, откинувшись в кресле, сложил руки в замок.
Его пронзительные глаза ощупывали притихшего в оглашении приговора толстяка.
– В результате информации, снятой с камеры, что проделала долгий путь начиная от пищевода и заканчивая, пардон, вашим анусом (Гаспар покраснел и опустил глаза), могу констатировать нерадостный факт… Вам сейчас нет тридцати, не так ли?
Толстяк смертельно побледнел, ожидая услышать неизбежное. Замялся, словно напрочь позабыл свой возраст.
Доктор, не дождавшись ответа, вновь улыбнулся, щелкнув по клавише монитора, поднимая личное дело своего пациента:
– Полно, полно, Гаспар. Не хочу вас пугать. Все не так страшно.
Просто, не видя вас, на основании только результатов тестов, я бы предположил, что обследую заслуженного старца, здоровяка-жизнелюба, всю жизнь злоупотребляющего
Дружелюбно взглянув на встревоженного мужчину, доктор сказал:
– Раздевайтесь, Гаспар. И устраивайтесь на кушетке. Проверим внутренние органы старым дедовским способом – пальпацией.
Молодой человек вздрогнул и покрылся от волнения бордовыми пятнами. Стоило ему представить, как тонкие изящные пальцы доктора дотронуться до поверхности его кожи, теплая волна окутала пах. Кровь прихлынула к пенису, вызывая непроизвольную эрекцию.
«Только не это!!!»
Гаспар покрылся липким потом. Страх быть разоблаченным сыграл позитивную роль: нижняя часть тела немного расслабилась. Спазм прошел.
Глубоко и равномерно дыша, заставляя думать себя о чем угодно, только не о возбуждающем запахе свежескошенной травы, исходящем от чистой кожи врача, несчастный устроился на кушетке и зажмурился.
Чревоугодник осознано. Девственник поневоле. Трус и сластолюбец в одном флаконе. Маменькин сынок, до дрожи в коленях боящийся признаться, что всю жизнь безумно вожделел женской плоти, а получал неравноценный эрзац.
Девственник, потому что его первым наставником стал преподаватель риторики, сжалившийся над закомплексованным, забитым, унижаемым кем попало юношей. Он просил называть себя пан Янек. Поляк, среднего роста, по возрасту он годился Гаспару в отцы. Боже… Он до сих пор помнит горячие ладони учителя.
Они касались его ягодиц нежно и в тоже время требовательно. Настойчиво касались.
Пан Янек был ласков с мальчиком. После украденного удовольствия расслаблялся и долго рассказывал юному Гаспару о социальных противоречиях в стране, которую вынужден был оставить, перебравшись во Францию. Вкусно кормил, учил готовить, а главное – восхищаться жизнью.
– Малыш Рибо, не важны причина и следствие поступка, важен процесс, наслаждайся каждой секундой происходящего. Вкушай.
Мальчик порой терялся, не успевая за мятущейся мыслью учителя. Он не понимал, о каком именно наслаждении вещал пан Янек. Но взрослые умнее и всегда правы, поэтому по детскому разумению и наивности он проникся в первую очередь чудесами гастрономии.
Именно поляк Янек, педофил-гурман, стал творцом месье Гаспара Рибо, ныне известного кулинарного эксперта, чье мнение высоко ценится в кругах знатоков вкуса.
Отвлекшись на воспоминания, молодой человек пережил обследование, не выдав невольно возникшего влечения к врачу.
Разрешив пациенту одеться, господин Мюллер вернулся к письменному столу.
Гаспар облегченно вздохнул.
«На этот раз пронесло».
Конверт привлек внимание Рибо лишь в тот момент, когда он после осмотра натягивал брюки. Присев на софу в ожидании заключения доктора, который, порхая над клавишами красивыми пальцами пианиста, быстро вводил данные исследования в компьютер, Гаспар с заметным усилием поднял с пола выпавшее письмо. Простое движение стоило ему внезапной аритмии и прилива крови к вискам.