Их было семеро (Солдаты удачи - 1)

Таманцев Андрей

Бывшего каскадера "Мосфильма". Лейтенанта Тимофея Варпаховского. Светлая ему память.

Такой вот у нас денек получился. И я чувствовал, что этим дело не кончится. Внутренний голос мне это подсказывал. А он мне никогда не врет. Даже когда я сам себе пытаюсь врать. И на этот раз не соврал.

На следующий день, как всегда после операции, нам полагался, как говорят на гражданке, отгул. Но уже в десять утра к нам в казарму вошел наш полковник Дьяков. Лицо у него было как после тяжелого боя с большими потерями с нашей

стороны.

– - Что у вас там вчера случилось?
– - спросил он меня.

– - Я же представил рапорт.

– - А кроме того, что в рапорте?

– - Николай Дементьевич, мало у вас своих проблем? Ничего хорошего не случилось. А что случилось -- об этом доложено командующему армией.

– - Выходит, вы у него вчера были?

– - Пришлось.

– - Ладно. Не хочешь -- не говори.

– - Не имею права.

– - Я так и понял. Собирайтесь, он вас вызывает. К одиннадцати ноль-ноль.
– - Он помолчал и добавил: -- Без оружия.

– - Форма одежды парадная?
– - поинтересовался Артист.

– - Парадная?
– - переспросил полковник.
– - Не думаю. Нет, не думаю, -повторил он.

Мы побрились, надраились, навели марафет и в десять пятьдесят шесть были уже на КПП штаба армии: подобранные, подтянутые струночкой, словно бы облитые полевой камуфляжкой, -- не на всяком и парадная форма так сидит, с боевыми наградами -- у кого что было. А у всех было -- от медали "За отвагу" у Мухи и Трубача до "Ордена Мужества" и американского "Бронзового орла" у меня; "Орла" вручил мне посол США за освобождение их журналистов. Я взглянул на нашу группу как бы со стороны, и мне понравилось. Как раньше говорили: военная косточка. Или как полковник Дьяков иногда говорит: "Элита!" Правда, говорит он это только тогда, когда делает нам втык за какой-нибудь прокол, и добавляет при этом: "Мать вашу!"

На КПП нас встретили, как делегацию НАТО: полная корректность и нуль эмоций. Один дежурный офицер передал нас другому, тот -- третьему, и ровно в одиннадцать ноль-ноль адъютант открыл перед нами двери кабинета командующего:

– - Вас ждут.

Командарм, похоже, эту ночь на спал -- таким тяжелым и обрюзгшим было его лицо. В кабинете сидел еще один человек -- лет пятидесяти, с бледным сухим лицом, в очках с тонкой золоченой оправой. Он был в штатском, но темно-синий костюм на нем сидел, как форма на кадровом офицере.

– - Товарищ генерал-лейтенант, по вашему приказанию...

– - Вижу, что прибыли. Это товарищ из Управления по планированию специальных мероприятий. Ему представьтесь.

– - Капитан Пастухов, -- назвался я.

А за мной и ребята, по старшинству.

Док:

– - Капитан медицинской службы Перегудов.

Боцман:

– - Старший лейтенант Хохлов.

Трубач:

– - Старший лейтенант Ухов.

Артист:

– - Лейтенант Злотников.

Муха:

– -

Лейтенант Мухин.

– - Вольно. Садитесь, -- кивнул командующий.

Но гостя нам так и не представил. Товарищ из Управления по планированию специальных мероприятий. И будет с вас. Я и не подозревал, что такое управление существует. А какие специальные мероприятия оно планирует -- об этом только сейчас стал догадываться.

– - У меня к вам, товарищи офицеры, несколько вопросов, -- начал штатский.
– - Скажите, капитан Пастухов, эти материалы, которые вы вчера доставили... У них есть копии?

Я сразу понял, куда он клонит. И ответил:

– - У нас -- нет.

– - А у них?

– - Думаю, нет. Кассета не доснята, многие пленки не проявлены. Негативы снимков наверняка есть. Но снимки мелкие, даже погон не видно. А лица в марлевых полумасках.

– - У вас не было намерения сделать копию видеопленки?

– - Зачем? Если бы дело касалось только генерал-майора Жеребцова, эти материалы мы отнесли бы прямо в ОБСЕ. И прославили бы его на весь мир.

– - Почему же вы так не сделали?

– - Потому что на весь мир прославилась бы и Российская армия. А она и так прославлена с головы до ног.

– - Значит, вы думали о чести Российской армии?

– - А вы?
– - неожиданно вмешался Док.
– - Когда планировали это мероприятие? Если планировали его вы.

Таким я Дока никогда не видел. Он с трудом сдерживал бешенство.

Штатский словно бы не услышал его вопроса.

– - Спасибо, -- сказал он.
– - Я удовлетворен вашими ответами.

– - Анатолий Федорович, я хотел бы поговорить с моими офицерами наедине, -- обратился к нему командующий.

"Анатолий Федорович -- вот, значит, как его зовут", -- взял я себе на заметку.

– - Разумеется. Ничего не имею против, -- ответил штатский и вышел.

Командующий проводил его тяжелым взглядом и повернулся к нам:

– - Курит кто-нибудь? Угостите сигаретой.

Док выложил перед ним пачку "Мальборо" и зажигалку. Он был единственным, кто в нашей команде курил. Раньше Артист и Муха смолили, но после двух подряд тридцатикилометровых марш-бросков по горам с полной выкладкой, которые я специально для них устроил, как-то быстренько бросили. А вот у Дока не получалось.

Командующий закурил и довольно долго молчал. Потом сказал:

– - Плохие у меня для вас новости, ребята. Очень плохие. От меня потребовали, чтобы я отдал вас под трибунал.

– - За что?!
– - вырвалось у Мухи.

– - Невыполнение боевого приказа. Нападение на генерала Жеребцова... Что ж ты его не пристрелил, капитан? Сам же сказал: он тебе в башку целил. И свидетелей у тебя вон сколько! Пристрелил бы -- и дело с концом. Тоже мне, спецназ хренов!

– - В следующий раз так и сделаю, -- пообещал я.