Их любимая
Шрифт:
Отлично. Прекрасно. Чудно. Молодцы, мальчики, что заглянули. Каждому, каждому я все выскажу и в такие дальние дали пошлю, что им и семи лет не хватит дорогу найти обратно.
Нах*й пусть идут, все втроем.
А я заберу Гришу, мы уедем в гостиницу, а потом...
Решу.
Сама.
Повернула защелку, распахнула дверь...
И зажмурилась от ослепившей вспышки, ладонью заслонила лицо. Проморгалась.
Ночь, ветер теплый, двор освещает свет фонарей и фар. На крыльце топчется бородатый парень в клетчатой рубашке, а во дворе позади него толпятся незнакомые
Вспышки замелькали перед глазами с такой скоростью, словно я теледива, по красной дорожке прошлась без трусов.
– Арес Северский здесь?
– гаркнул мне в лицо парень, и я машинально попятилась.
– Какого хрена, - выругался позади Арес и за локоть дернул меня в сторону. Захлопнул дверь.
Секунда-другая тишины. И на звонок начали давить с утроенной силой. Арес подпер спиной дверь, достал телефон, уткнулся в него, и на его лицо упал голубоватый свет экрана.
Молчание.
– Что...- начала и обернулась на голос Гриши.
– Мама, - сын стоит в проеме, спросонья трет глаз. Смотрит на меня, на Ареса и, склонив голову набок, прислушивается к шуму снаружи.
– Мам...
– Разбудили тебя?
– улыбнулась и приблизилась, подхватила Гришу на руки.
– Не дают поспать моему солнышку.
– Кто там?
– сын смотрел мне через плечо, пока я несла его в комнату.
Не Тим и не Сева точно.
Какие-то журналисты. Которые наделали фотографий моей ошалелой физиономии. И они зачем-то продолжают названивать в дверь.
В спальне уложила сына обратно на кровать и укрыла одеялом.
– Полежи пока, скоро поедем в гостиницу, - поправила мягкие темные волосы, спадающие ему на лоб, - принести тебе что-нибудь? Пить хочешь?
– Нет. А что там?
– Гриша привстал.
– Там у Ареса важные дела.
– А папа где?
– А папа...- ну что тут сказать. Я не знаю. Саму себя в капкан загнала. Дима прав, я дура, я не способна воспитать ребенка, моих мозгов хватит разве что следить за аквариумными рыбками.
Запустила пальцы в мокрые волосы и с силой дернула.
– Рита, подойди ко мне, - в дверях вырос Арес.
– Ложись, я сейчас, - уложила Гришу обратно в подушки, поцеловала теплый лобик и поднялась. В коридор вышла с желанием ударить Северскому по его чувственным губам, чтобы они никогда не заживали.
Не из-за меня ведь в этот дом налетела стая журналистов?
– В соседнем таунхаусе нашли склад оружия, - выдал Северский так спокойно, словно речь идет о детских игрушках, которые пульками стреляют.
– Пока здесь только журналисты. Но скоро приедет полиция.
Он замолчал, ожидая моей реакции.
Да плевать мне уже.
– То есть ты торгуешь оружием, - понизила голос и прижала ладонь ко рту.
– Нда, кто бы мог подумать, Арес Северский, новый губернатор - и такой ужас. Немыслимо.
– Прекрати немедленно, - рявкнул он и впечатал меня спиной в стену.
– Рита. Даже если бы я занимался оружием, а это не так. Я не идиот, чтобы хранить его в таунхаусе, куда в любой момент может заселиться кто-то из моих сотрудников.
– Ну конечно тебя подставили, -
– Все преступники, оказавшись в кабинете у следователя, поют одну песенку: это не мое. Я чист, как слеза младенца. Да. Ладно. Что теперь?
Он молча смотрит мне в глаза, я в полутемном коридоре с трудом различаю выражение его лица. Он стоит близко, меня не касаясь. Но кожей чувствую, как он напряжен и как пытается за маской безразличия скрыть что-то нехорошее.
Это словно перед бурей затишье, солнечный полдень перед вечерним громом и угроза в воздухе.
– Что такое?
– не выдержала.
В дверь больше не названивают, но журналисты никуда не ушли - они гомонят снаружи, и гул от их болтовни не смолкает в ушах.
За стеной мой сын, и он не спит, мне нужно забрать его и уехать как можно скорее, я не хочу разборки, журналистов, полицию, боже, что, черт возьми, происходит?
– Когда я той предновогодней ночью приехал за тобой в аэропорт, - после паузы негромко начал Арес и потянул меня за лямки комбинезона. Белая рубашка распахнута, он прижал меня к голой горячей груди, - я тогда договор нарушил. Который сам же и составил. Понимаешь, о чем я? Нет? Тебе и знать этого не надо. Сука, - ругнулся он, скрипнул зубами.
– Бл*ть. Я хочу, чтобы ты знала. Я тебя не бросал. Но это единственный выход был, Рита - не трогать тебя. Ни мне, ни Тиму, ни Севе. Никому нельзя. И это по-честному, если никому, ты согласна? Нельзя было ехать за тобой, в туалет за тобой вламываться, - он говорит и так странно улыбается.
Мне хочется, чтобы он замолчал.
Не надо его слушать, я по голосу чувствую, по глухим ноткам, по паузам, которыми он рубит слова - после этих откровений в наших жизнях начнется ад. Это больше не шутки, и, господи, уж лучше бы они были эгоистами, козлами, мудаками последними, решившими семью мне сломать ради развлечения.
– Хватит, Арес, я поняла, - попыталась вывернуться.
– Только прошлое не переписать, - он крепче стиснул меня, внимательным взглядом скользнул по лицу.
– Да я и не жалею ни о чем. Я бы сделал это и снова, и снова. Снова. По кругу. Бесконечно. Я сразу в ловушке был. Смешно. Любовь это называется?
– Арес усмехнулся, языком коснулся разбитой губы, помолчал.
– Сейчас Тим и Сева цель себе поставили - меня уничтожить. И, может, они остановятся. Может, да. Зато я уже нет. А ты, - он наклонился к моему лицу и шепнул, - даже близко не представляешь, какую войну развязала. Игры кончились, Рита, кроме любви есть еще ярость, ненависть. И она тоже слепа.
Глава 43
Глава 43
Тим
– Тебе бы в больничку, - бросил Сева, щелкая зажигалкой. Он затянулся, красный уголек затрещал. Брат выпустил дым в приоткрытое окно и, не глядя на меня, спросил.
– Ребро сломано?
– Не знаю, - буркнул и выщелкнул в рот обезболивающее.
Помолчали.
Ночь, темень, час, когда люди видят десятые сны. А на улице такой переполох, словно на сегодня объявлен карнавал.