Их мечтой была Канада
Шрифт:
– Вот какое дело, капитан, - сказал он - Тут надо действовать решительно. Возьми ребят из своего эскадрона, свяжи пятерых ослушников и доставь их ко мне. Я их должен увидеть в путах.
– Есть, сэр, - козырнул Уинтон и осклабился.
"Ну, настоящий примат, - подумал майор - хоть и исполнительный. "
– Не вяжите индейцев, Уинтон, - вдруг раздался голос маркиза. Он стоял в дверях, нахмурив свое красивое орлиное лицо.
– Не делайте этого.
Черные глаза капитана смотрели то
– Исполняйте, капитан!
– крикнул майор.
Уинтона сдуло ветром. Слышались только его бегущие шаги.
– Сынок, я бы попросил тебя...
– начал маркиз.
– А я, - перебил его майор, - еще раз попросил бы не вмешиваться, отец.
– Сынок, Мийача - люди гордые. Тебе нужно кровопролитие?
Младший Трабл хотел было снова осадить отца, но передумал. В его голове замаячил образ разгневанного Майлза.
– Вы полагаете, что те пятеро не дадут себя связать?
– настороженно спросил он.
Несомненно.
– Верните капитана!
– заорал майор.
Когда Уинтон вернулся, майор сказал ему:
– Не нужно веревок, Тэдди. Просто приведи непослушную пятерку в канцелярию.
И без того длинное лицо капитана вытянулось еще больше. Он с нескрываемым огорчением развернулся и медленно пошел исполнять приказание.
– Этот детина, сынок, может наворочать дел и не связывая индейцев, проговорил маркиз, когда капитан вышел на плац.
– Татекахомни и его воины знали, что идут против твоих приказов. Они будут настороже и вряд ли пойдут в форт.
– Я их заставлю! У меня здесь два боеспособных эскадрона.
– Не забывай, Мийача - это плоть от плоти воинственные оглала.
– Хорошо, - вздохнул майор.
– Что вы предлагаете?
– Я должен поехать с солдатами и убедить военного вождя, что ты его на первый раз прощаешь.
– У меня и в мыслях не было прощать кучку грязных дикарей!
– Сынок, вспомни, что ты урезал им пайки и передвинул стоянку на солнцепек.
Майор долго раздумывал, затем произнес:
– Ладно, отец, поезжайте в индейский лагерь и скажите Татекахомни, что я хочу его видеть... Одного!
Четверть часа спустя маркиз ввел в канцелярию военного вождя Мийача. Лицо у индейца было, как обычно, непроницаемым, его серые большие глаза смотрели на командира форта совершенно спокойно.
Майор Трабл заметно нервничал. Видно, он еще не решил, как поступить с провинившимся язычником.
– Скажите ему, отец, - начал он, - что он нарушил мою волю.
Старик перевел. Индеец стал медленно говорить, в его голосе слышна была некоторая печаль. Когда он смолк, маркиз взял слово:
– Вождь сказал, что его люди недоедают. Ему больно на них смотреть. Того питания, какое выделяет Мийача Длинный Нож, хватает
– Отец, - произнес майор своим скрипучим недовольным голосом, - скажите ему, что я имею право заморить их голодом, если они осмеливаются красть скот у переселенцев и уезжать без разрешения на охоту. Тут им не лагерь для отдыха. Они военнопленные, искупающие вину за убийство белых на границе.
Старик, покачав головой, перевел.
Татекахомни возвысил голос:
– Я сдался не для того, чтобы искупать вину за белых пришельцев, попирающих все индейские законы. Мийача лучше умрут сражаясь, чем будут терпеть унижения.
Майор аж подпрыгнул в кресле при этих словах. Его лицо запылало багрянцем.
– Отец, вы - свидетель! Этот краснокожий хочет сражаться!.. Ну что ж, мы отобьем у него эту охоту... Сержант Дикон!
В канцелярию вбежал высокорослый кавалерист с длинными висячими усами.
– Что прикажете, сэр?
Глаза майора метали молнии.
– Затолкай дикаря в тюрьму!.. Сейчас же!
– Ты совершаешь ошибку, Эндрю, - попробовал образумить сына маркиз. Ты наносишь Татекахомни жестокое оскорбление. Я обещал ему, что ты его простишь. Он погибнет за решеткой.
– Туда ему и дорога! Одним индейским подлецом будет меньше... И хватит, отец, в конце концов, вступаться за дикарей. Хватит!.. Если вы будете продолжать, я отыщу себе другого переводчика... Уж извините за грубый тон.
Маркиз с болью в глазах посмотрел на сына.
– Ладно, Эндрю, успокойся. Делай как знаешь, но я останусь в форте... Или мое присутствие здесь неуместно?
– Ну зачем же так, отец?! Просто извольте не чинить мне тут препятствий.
Маркиз сказал что-то индейцу, пожал ему руку и, не глядя на сына, оставил канцелярию.
Когда Дикон увел военного вождя, майор Трабл уселся в кресло и нервно забарабанил пальцами по столу. Его злило поведение отца, но в душе он уже жалел, что так круто с ним обошелся.
– Чертово краснокожее отродье!
– в сердцах прошипел он сквозь зубы. Не хватало, чтобы из-за вас я ссорился с отцом.
ГЛАВА 5
Следующие несколько дней прошли под знаком возрастающего напряжения. Невооруженным глазом было видно, что в индейском лагере зреет недовольство. Краснокожие воины по вечерам и ночам пели воинственные песни, а в светлое время суток почти не слезали со своих маленьких, но выносливых лошадок, разъезжая перед стенами форта с угрюмым видом и выкрикивая имя Вихря.