Их невинный секрет
Шрифт:
На протяжении всего рассказа Раф мерял шагами комнату.
– Она хотела спасти мир. А мир доказал ей, что он совсем не хочет, чтобы его спасали.
– Это не правда, - поспорил Каде.
Раф встряхнул головой, едва заметным, но странным образом звериным жестом. Джесса могла поспорить, что это был их давний спор.
Каде кивнул брату.
– Прости его. Он все еще зол. Я тоже, но я знаю, что Алия выберется из этого. Она заживет снова. Ее разум и сердце излечатся. Но все это случится только потому,
Он помассировал место между бровями, как будто стараясь стереть хмурый взгляд.
– Она отказалась от телохранителей, когда пошла в школу. Она не является наследницей трона, поэтому мы никак не могли подумать, что она находится в опасности. Она исчезла на шестом месяце своего обучения. Ее забрали, поскольку считали, что у нее нет семьи, и торговцам живым товаром была необходима женщина восточного происхождения. Бордель Рикардо Дельгадо продал ее себе подобному, чтобы добавить ее в круг женщин для их клиентуры.
Аппетит снова исчез. Сама мысль о молодой девушке, которую могли продать, заставила ее вздрогнуть.
Джесса чувствовала некое сердечное единение с этой девушкой.
– Мне очень жаль это слышать.
– Ее накачали наркотиками. Все девушки сидели на стабильной диете из этого химического дерьма.
Раф выстреливал словами, словно пулями.
– Она молила о наркотиках неделями после возвращения домой. Она похудела до кожи и костей, но все чего она хотела это еще одну дозу. И это всего лишь одна из многих вещей, которые с ней совершили. У нее до сих пор чудовищные кошмары...
– Когда Бурк и Коул нашли ее, - подхватил Каде, он говорил с трудом, - ее держали вместе с пятнадцатью другими женщинами. Мне доставляет удовольствие лежать среди ночи и думать обо всем, что твои мужчины сделали тем сволочам, которые удерживали этих девушек против их желания. Их описания были восхитительно детальны. Ну а мое богатое воображение только поспособствовало этому.
– Я не могу даже представить, через что пришлось пройти Алие.
Она вздрогнула от холода, несмотря на халат, сочувствуя молодой женщине. Ведь даже после спасения, очевидно, что Алие придется пройти еще долгий путь восстановления.
Дельгадо разрушил множество жизней, и, кажется, что его сын стремится поддержать семейный бизнес.
– Нет, ты не можешь, - ответил Каде.
– Я бы не хотел этого же для тебя. Но я прошу тебя принять к сведению, что их работа жизненно важна для нас и для семей тех девушек, которых они спасли. Да, они кем-то жертвовали. Но Бурк и Коул спасали жизни.
Джесса напрягла спину.
– Конечно, их работа важна. Я не спорю. Я бы смогла принять правду, но проблема в том, что они мне солгали.
– Ты бы поняла? Серьезно?
– спросил Раф немного высокомерным тоном, как будто он уже знал ответ на свой вопрос.
Они осуждали ее.
–
– Они были уверены в том, что ты принадлежишь другому мужчине, - сказал Раф.
– Все могло бы быть разрешено, если бы они удосужились назвать настоящее имя или позвонить хоть однажды.
Она чувствовала, что готова расплакаться. Боже, она не хотела чувствовать такую боль, зияющую дыру в своей груди. Она не хотела к ним ничего чувствовать.
– Если бы я только знала о том, что они делают, я бы помолилась за них ночью. Я бы любила их, но они не дали мне шанса. Они не достаточно доверяли мне.
Взгляд Рафа немного смягчился.
– Порой мужчин нельзя назвать сообразительными созданиями. Мы принимаем те решения, которые мы считаем лучшими для защиты тех, кого любим. И, бывает, мы совершаем ошибки. Это не значит, что мы не знаем наши сердца. Если бы они сказали тебе, что любят, то так бы оно и было.
– Они хорошие люди. Лучшие, из тех, кого я знаю, - мягко сказал Каде.
– Временами они могут быть грубы, но это не значит, что они не испытывают нежность к тебе и твоему сыну. Было бы жутко неудобно, если бы сын никогда не узнал своих отцов.
Она пристально посмотрела на Каде.
Это было нечестно, черт возьми. Предполагалось, что она должна мгновенно простить Бурка и Коула, сразу после того, как они вернулись в ее жизнь? Они стоили ей год ужасного страдания и боли, они никогда не оставляли ей выбора.
– Вся фишка в том, что если бы они попросили меня рискнуть и поехать в Южную Америку с ними, то я бы рискнула. Или бы осталась здесь и ждала, как положено. Я бы сделала все, чтобы они ни попросили. Но они не посчитались с моим выбором.
Да, возможно она была упряма, но чем больше она думала об этом, тем больше она раздражалась. Конечно, они были героями; в этом не было никаких сомнений. Но значило ли это, что она была просто обязана принять их обратно без всяких колебаний? И что будет в следующий раз, когда они отправятся на очередное "задание"? Снова оставят ее одну на несколько месяцев, а может и на более длительный период, без связи с ними? А может они решат, что их сыну будет безопаснее без них, и просто уйдут снова, на этот раз навсегда?
Они бы не только ее оставили позади. Они бы также разбили сердце Калебу. Нет. Она не думала, что могла рискнуть этим. И не была уверена в том, что сможет поверить им снова. И это делало ее зверски сердитой, потому что ей до боли хотелось именно этого.
Она хотела броситься в их объятия и умолять их любить ее, чтобы они никогда не оставляли ее снова. Хоть они и оставили ее беременной, в одиночестве, она по-прежнему мечтала о них. Она все еще просыпалась по утрам с их именами на губах.