Их позвал горизонт
Шрифт:
— Первый класс до Петербурга.
Уже тронулся состав, уже заскрипели колеса поезда, когда офицер легко вспрыгнул на подножку вагона.
До свиданья, Архангельск!
Через четыре месяца, в апреле 1905 года, Н. А. Шевелкин, нелегально перейдя границу, приехал в Лондон. На III съезде РСДРП он представлял Архангельский комитет, но еще до окончания съезда прямо из Лондона выехал в Норвегию. Ему было поручено организовать транспортировку нелегальной литературы в Россию.
И Шевелкин, и Эгеде-Ниссен, и Кучин, и многие другие, кого нет на фотографии, были звеньями "Рыбы" — так назывался в конспиративной переписке тот морской северный путь, по которому в начале века из-за границы переправлялись
Осенью 1905 года Архангельская мореходка была закрыта, и Кучин около шести месяцев работал в Норвегии в типографии "Финмаркен", где под руководством Н. А. Шевелкина был налажен выпуск революционной литературы на русском языке. Когда в октябре 1906 года Кучин вернулся в Архангельск, чтобы продолжить учебу, таможенные власти обнаружили и конфисковали у него коробку патронов к револьверу "браунинг" и две рукописные статьи с критикой царского самодержавия.
Бывали у жандармов и более крупные "удачи". Всего за месяц перед этим на пароходе "Ломоносов" были обнаружены четыре тюка с нелегальной литературой общим весом 4 пуда 15 фунтов. Их пытался провезти из Вардё в Архангельск матрос А. И. Вешняков. Фотография Вешнякова тоже была найдена в вещах Александра Степановича.
К счастью, "дело Кучина" сочли мелким, оно было передано на усмотрение начальника училища М. М. Безпятова.
Рассказывают, Кучин "простодушно" утверждал, что статьи, мол, его просили передать в редакцию газеты "Северный листок", а из патронов он хотел всего-навсего… сделать цепочку для часов.
Вряд ли начальник училища поверил в это объяснение, но он успел еще на первом курсе оценить незаурядные способности Кучина, а кроме того, и сам в душе сочувствовал идеям революции. После Октября 1917 года полковник М. М. Безпятов безоговорочно встал на сторону народа и преподавал в Военно-морском училище имени М. В. Фрунзе.
После долгих дебатов восемью голосами против шести педагогический комитет постановил: "Кучина из училища не увольнять".
В Ленинграде в Музее Арктики и Антарктики хранится письмо Александра Кучина неизвестному адресату. Письмо не датировано, однако, судя по всему, оно относится как раз к ноябрю — декабрю 1906 года. Кучин начинает его норвежским словом partifalle — "товарищ по партии".
"Partifalle! Я не мог раньше написать ничего: был здорово занят. Лишь теперь есть некоторые фразы, но их мало, а дополнить-то некогда. Владимир обещал прислать Филиппова, но до сих пор ничего не послал. Наверное, слышали, как я был схвачен здесь и представлен пред свое начальство. Меня уже наказали: лишили стипендии в размере 80 р. Ну и черт с ними. Теперь состою в ученической организации. В Питерской группе все провалы. Пропало все, что было привезено из Vardo. Вчера было собрание членов Арханг, организации по поводу выборов. Отклонены блоки с к.-д. Затишье. Был период рефератов и дискуссий, но с отъездом двух с.-д. все затихло. В Шенкурск будет карательная экспедиция с другом Нейгарда во главе. N. A. в Питере. В общем писать ничего не имею. Жаль, что не могу написать. Штука-то в том, что учусь зараз за мореходку и гимназию. С отцом перепалка. Денег нет. Одно время собирался даже уйти из училища.
Кланяйтесь всей Wessel. Письмо-адрес в Совет Раб. Д., если успею, отправлю в "Социал-демократ". Здесь выходят ученические журналы той и другой партии.
Скоро рождество. Я еду в Онегу. Кланяюсь Петерсону, Frone (?), Gundersen и другим. Alexander".
Сведения об участии Кучина в революционном движении были до сих пор довольно отрывочны. Судя по письму, он был
Но кто этот неизвестный адресат Кучина?
По документам Музея Арктики и Антарктики нельзя, к сожалению, установить, когда и кто передал письмо в музей. Вероятно, оно поступило в промежутке между 1935 и 1950 годами.
Письмо написано по-русски и адресовано, видимо, русскому. Однако обращение "Partifalle!" и иностранные фамилии друзей, которым Кучин просит передать приветы, наводят на мысль, что адресат живет в Норвегии.
Из всех фамилий, упомянутых Кучиным, можно уверенно "расшифровать" только одну — Wessel. Эллизиф Вессель — норвежская социалистка, член рабочей партии. Она была секретарем "Норденс Клипне" — "Северной скалы", первой рабочей организации на севере Норвегии. В адресной книге ЦК РСДРП вслед за ее фамилией приписано: "…сочувствующая норвежка, говорит по-русски, давала деньги". Эллизиф была замужем за врачом Андреасом Весселем, и в их доме часто бывали русские социал-демократы. Отсюда, наверное, "всей Wessel" в письме Кучина.
Н. А. Шевелкин был хорошо знаком с Эллизиф Вессель. По свидетельству А. Г. Веселова, архангельского журналиста и историка, Николай Алексеевич и многие годы спустя восторженно отзывался о семье Вессель: "Эллизиф активно помогала нам в выпуске газеты, брошюр, листовок и в отправке их в Россию".
В Осло в Архиве рабочего движения сохранилось письмо норвежской социалистки:
"Фишер просил меня помочь найти комиссионера (может быть, молодого купца или книготорговца) в Гаммерфесте для "Мурмана", а также для русских книг и брошюр. Если не найдется такого, который бы не боялся слова "социал-демократический", то и не говорите о содержании транспорта, но лучше, если бы он сам согласился заниматься транспортом социал-демократической литературы. Не могли бы Вы побыстрее разузнать это и сообщить? Напишите пару слов сразу же. Здесь все хорошо. С сердечным приветом. Ваша Эллизиф Вессель".
"Фишер" — один из многих псевдонимов Шевелкина, а "Мурман" — газета, которую Николай Алексеевич задумал издавать в Вардё как раз осенью 1906 года. Политическую направленность газеты определял лозунг, поставленный перед ее заголовком, — "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!". В библиотеке Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС хранится комплект "Мурмана". Под пером Шевелкина и его помощников даже официальная информация, почерпнутая из русских источников, так преображалась, что становилась уничтожающе едкой, бичующей. Можно процитировать, например, маленькую заметку "Замена полицейских собаками", опубликованную в тринадцатом номере "Мурмана":
"Шпионы стали дороги, а царское правительство — бедно, и вот полиция догадалась пригласить на службу… собак. Тем более это удобно, что собачьи качества близки к полицейским.
В Петербурге в Михайловском манеже 15 апреля происходило испытание "полицейских собак". В испытании участвовало 4 собаки петергофского питомника дворцового ведомства (собаки, стало быть, сродни ныне царствующему дому Романовых), — Вольф, Гертс, Треф и Соня. Все собаки показали большие успехи, за что петергофскому питомнику дворцового ведомства выдана золотая медаль.
Разумеется, это верх несправедливости! Раз успехи собачьи, должна быть и награда выдана собакам: золотая медаль с ликом императора всероссийского на шею истинно сукина сына Гертса или Трефа".
Конечно, Шевелкин постоянно нуждался в информации из России официальной и неофициальной. А судя по содержанию письма Кучина, его неизвестному адресату как раз и интересны все мельчайшие подробности о событиях в социал-демократических кругах Архангельска.
Так, может быть, именно Шевелкину и адресовано письмо?..