Их соединила страсть

Джордж Эмили

Выпив с женщинами чаю, Мартин собрался уходить, сказав на прощение:

— До завтра, Дебора. Рей хочет вас видеть на своей вечеринке. Вы ей очень симпатичны.

— Наши симпатии взаимны, — тихо сказала Дебора.

Закрыв за Мартином дверь, она, не удержавшись, прильнула к окну и долго провожала взглядом удалявшуюся по тропинке высокую фигуру. Хорошо хоть, что обошлось без прощального поцелуя, грустно подумала она. Нет, надо уезжать и как можно скорее. Ради Рей. Уезжать навсегда.

В

среду утром Дебора встала с постели полная решимости выполнить задуманное. Ныло ушибленное колено, но гораздо хуже было ощущение полной разбитости. Конечно, поведение Ламберта нельзя объяснить лишь тем, что его покой осмелилась нарушить какая-то бельгийка. Скорее всего, дело в том, что она заставила его вспомнить молодые годы, войну и юную деревенскую девушку, любовь которой была так же прекрасна, как и скоротечна. Наверное, он давно уже похоронил в своей памяти события тех далеких лет. Ради спокойствия Ламберта, а главное спокойствия его жены, ей лучше уехать.

Без четверти десять Дебора стояла на палубе “Фортуны-2”. Она нарочно перешла на ту сторону судна, где ее нельзя было увидеть с причала. К счастью, Камилла ушла в магазин за овощами, из которых она собиралась сделать запеканку к званому обеду у Норманов. Перед уходом Дебора оставила на столе записку, в которой попыталась объяснить свое внезапное исчезновение. Как ни противно было лгать, но и всю правду сказать она тоже не могла. И вот теперь, стоя рядом с лежавшим на палубе рюкзаком, она нервно ожидала сигнала к отплытию.

Вода в море была гладкой, как разлитое масло. Густой туман смягчал суровые очертания скал. Вокруг царили тишина и покой, но на душе было тревожно. Она знала, что ей нельзя оставаться, что ее появление может нанести непоправимый вред дружной семье Норманов, так долго живших в любви и согласии.

Только теперь, в последний момент перед отъездом, стало ясно, насколько сильно было ее желание найти в этой далекой суровой стране новую семью, которая окружила бы ее тем теплом и любовью, которых она была лишена в семье собственной.

Еще более сильную и необъяснимую боль вызывали мысли о Мартине. Каким образом всего за несколько дней он смог занять такое место в ее жизни? Пробудить в ней такие чувства, о существовании которых она даже не подозревала?

Сможет ли теперь она забыть его?

Сзади о металлические ступеньки сходен застучали тяжелые сапоги. Дебора сразу же догадалась, кому принадлежат эти шаги. Она обернулась, и ее глаза встретились с потемневшими от злости глазами Мартина. На нем был все тот же непромокаемый плащ и свитер. Его лицо пылало гневом.

— Я знал, где вас искать, — сердито буркнул он.

— Мне следовало запереться в туалете, чтобы вы не нашли меня, — тоже начиная сердиться, резко ответила Дебора.

— Напрасно надеетесь, — немного смягчаясь, парировал Мартин. — Уехать, даже не простившись! Вот уж не знал, что вы такая трусиха, — сказал он, беря ее за рукав.

— Напротив, я уезжаю именно потому, что я не

трусиха, — все более раздражаясь, крикнула Дебора.

— Кто вам сказал, что вы уезжаете? — мрачно возразил Мартин.

— Знаете, я не собираюсь скандалить с вами в общественном месте. Прощайте, Мартин!

— Камилле вы оставили записку, а мне черкнуть пару слов у вас духу не хватило?

— Просто я не знала, что сказать вам на прощание, — упавшим голосом призналась Дебора.

— Почему бы вам не сказать наконец правду? Хотя бы разнообразия ради.

Мужчины, переносившие на судно грузы, замедлили темп работы. Вышедшие из салона пассажиры тоже с явным удивлением прислушивались к их перепалке. Но Дебору это не смущало. Она никогда больше не увидит этих людей, поэтому ей было совершенно безразлично, что они могут подумать.

— Хотите знать правду? А зачем? Между нами ничего не было, и вы должны чувствовать себя совершенно свободным. А всю правду я вам сказать все равно не смогу, — упавшим голосом призналась Дебора. — Поверьте, дело не в моем дурном характере, и я не играю с вами ни в какие игры. Просто все это очень личное, семейное, — с грустью закончила она.

Мартин стоял так близко, что Дебора ощущала на своей щеке тепло его дыхания и отчетливо видела биение жилки на шее. Засунув сжатые в кулаки руки в карманы и тяжело вздохнув, он спросил:

— Билет до Брюсселя у вас куплен на определенный день?

— Нет, — ответила она, — мой билет с открытой датой.

— Вы говорили, что никакой мужчина вас не ждет в Европе, это так?

Дебора молча кивнула.

— Значит, вам некуда торопиться, и поэтому выслушайте меня. Вы произвели на Рей очень благоприятное впечатление, и она ждет вас сегодня. Не знаю почему, но Норманы заинтересовались вами. Вы представить себе не можете, сколько вопросов задавала мне о вас Рей. На большинство из них я не мог ей ответить, поскольку почти ничего о вас не знаю. Когда вчера Ламберт ушел спать, Рей призналась мне, что очень жалеет о том, что не могла иметь детей. То ли она решила, что именно вы можете заполнить эту пустующую в ее жизни нишу, то ли каждый, кто попадает в ее дом, пробуждает в ней материнские инстинкты. Не знаю. Но мне точно известно, что если вы не придете хотя бы попрощаться, вы нанесете ей глубокую травму. Не думаю, что вы хотите этого.

Дебора в замешательстве взглянула на Мартина. С капитанского мостика раздался громкий гудок, означающий сигнал к отплытию. А что если появление родной внучки принесет Норманам столько радости, что это перевесит огорчение Рей от неверности мужа?

— Мартин, вы плывете с нами? — раздался чей-то голос. — Нам пора отдавать швартовы.

Дебора взглянула вверх и увидела добродушно подмигивающего ей капитана. Собравшаяся вокруг толпа пассажиров с любопытством ждала ответа.