Иисус на Марсе
Шрифт:
А если даже такой сложный план увенчается успехом, все равно неизвестно, куда идти и что делать на свободе. Орм понятия не имеет, где туннели, ведущие к модулю. Да и вход в них должен охраняться. Эти ребята не дураки.
Да, а в шаббат? Разве часовые не должны в этот день быть дома? Возможно. Но даже если так, автоматика поднимет тревогу.
Обдумывая все эти трудности, Орм должен был признать, что Бронски прав. Бежать невозможно. Но если им позволят покинуть тюрьму, то даже под охраной у них будет больше шансов.
Ни слова за все это время не сказавший
— Понял!
— Что случилось?
— Я высчитывал. Сегодня шаббат и в Израиле. Это может быть совпадением, но я так не думаю.
Бронски сиял, как должен был сиять Моисей, услышав донесение своих шпионов о том, что Палестина, страна, текущая молоком и медом, созрела для жатвы.
— Очень интересно, — отозвался Орм. — Но я был бы тебе признателен, если бы ты свой могучий интеллект применил к поискам выхода отсюда.
— Интересное было бы умственное упражнение, но практически бесплодное. И если хочешь знать правду, Ричард, я не уверен, что сбежал бы, если бы и мог. Здесь многое нужно изучить.
— А если бы я тебе приказал?
— Ты капитан, — пожал плечами Бронски. Он медленно поднялся и подошел к стене-окну.
— Вот они выходят на церемонию встречи солнца.
После ритуала, или общей молитвы, или что там это было, толпа разбилась на группы поменьше, и каждая из групп направилась к широкому зданию на вершине невысокого каменного холма, поднимаясь по двенадцати широким ступеням, вырубленным в камне.
— Это синагоги, — сказал Бронски. — Интересная архитектура. Двенадцать стен, а внутренние части крыши складываются или убираются для допуска солнечного света внутрь. Углы крыши подняты. Резьба на стенах напоминает стилизованные руки. Не реалистическое изображение, но похоже на сложенные в молитве руки.
Остаток дня Бронски провел у стены, как часовой, с той лишь разницей, что подтащил к себе стул и смотрел сидя, комментируя вслух.
Орм подходил к стене, когда Бронски показывал на что-нибудь интересное — вроде играющих на улице после обеда детей. Но мысли его крутились вокруг побега. Вот если бы ночью захватить одну из наземных машин, можно было бы мигом домчать до входа в туннель. Машины были повсюду. Наблюдая, как уезжала шестерка, Орм увидел, что ключей у машин нет. Очевидно, возможность кражи марсиан не волновала.
Ужин обычно бывал сытным и разнообразным, и подавалась говядина, запеченная рыба, фасоль, салат, лук, подлива и фруктовые салаты в изобилии. Что их удивило — это жареные початки кукурузы прямо в волокнистой оболочке.
— Кукуруза явно не входила в меню древних евреев Старого Света, — заметил Бронски. — Очевидно, крешийцы до отлета успели собрать образцы растений со всей Земли.
— Отсюда видны пшеничные и ячменные поля, — сказал Орм, — но не кукурузные. Наверное, ее выращивают в других полостях.
— Или в далеких полях, которые отсюда не видны.
Следующий день было воскресенье, или, как его называли здесь, йом-шамах. Бронски ожидал, что это будет нормальный рабочий день. Но, как и в шаббат, никто не спешил на работу, кроме фермеров, да и те лишь
— Если бы это не было совершенно невозможно, я бы решил, что они поклоняются солнцу, — сказал он. — Придется подождать объяснения. Кстати, у секты иессеев был гимн солнцу. Может быть, и здесь что-то похожее.
Орм подумал, почему это Хфатон не сообщил им, что сегодня тоже не будет уроков. Но через полчаса после того как толпа стала расходиться, приехали Хфатон и Жкииш.
Войдя, Хфатон после обычного «Шолом алейхем» сказал:
— Мои коллеги сегодня дома с семьями. Наши же дети уже выросли и проводят день со своими детьми. Сегодня, правда, у нас дома сбор всей большой семьи во главе с моим прадедом.
— Бог благословил вас, — ответил Бронски. — Надеюсь, ваш прадед в добром здравии и сохранном уме.
— Вполне приличном для человека двухсот сорока лет, — сказал Хфатон.
Бронски приподнял брови, и после перевода так же поступил Орм.
— Ваша медицина далеко обогнала нашу, — признал Бронски. — Вы говорите о земных годах, а не марсианских?
— Разумеется. Услышав это, Орм сказал:
— Если бы марсианских — то сейчас ему было бы четыреста восемьдесят земных. Подумай, что будет, когда это услышат на Земле.
Бронски представил себе такое и вздрогнул.
— Можно ли спросить вас о вашем возрасте, Хфатон?
— Мне сто шестьдесят девять. Орм присвистнул:
— Он не выглядит старше пятидесяти. Правда, он крешиец, и мне трудно судить. Для меня они все на одно лицо.
Бронски спросил:
— Ша'ул с виду лет тридцати. Сколько ему на самом деле?
— Восемьдесят два.
— Такая продолжительность жизни — не естественная? Я имею в виду, вы применяете химические препараты и физические методы для замедления старения?
— А вы разве нет?
Бронски хотел было соврать, но передумал. Все равно раньше или позже марсиане узнают правду.
— Нет. Мы до определенной степени умеем замедлять старение лабораторных животных, но ничего подобного вашим достижениям у нас нет. Для людей пока мы ничего сделать не можем.
И Хфатон, и Жкииш сделали судорожный вздох.
— Так вы по-прежнему умираете, как звери? Как было две тысячи лет назад?
Бронски ничего не ответил. Эти двое крешийцев должны понять, что эти новости значат для обитателей Земли. Как только они узнают, немедленно начнется гвалт с требованием эликсира или что бы это такое ни было. Если, конечно, правительства Земли обнародуют новости. Хотя на Земле с начала шестидесятых рождаемость падала, перенаселение все еще составляло серьезную проблему.