Иисус Неизвестный
Шрифт:
…взял меня за волоса головы моей Дух, и поднял между землей и небом(Иез. 8, 3.)
Сына же берет Мать только «за один волосок», потому что силою влечь Его не надо Ей: Он Сам идет, летит за нею, летящею, так что и прикосновения тишайшего довольно, чтобы взлетел. [394]
XIV
Здесь, в искушении Царствами, у двух синоптиков, вместо Духа Святого, – дьявол: у Матфея, «дьявол берет Иисуса на весьма высокую гору» (4, 8); у Луки, «возводит» Его не на гору, а на какую-то неизвестную высоту,
394
Henneke, II, 28.
,
…только что вышел (Иисус) из Иордана… дьявол, приступив к Нему, искушал Его, как написано о том в Воспоминаниях Апостолов. [395]
395
Justin., Dial. с. Tryph., 103. – Preuschen, 26, 124.
Там, где в одном Евангелии Дух Святой, в другом – дьявол, и наоборот. В том-то и ужас всего Искушения, может быть не только для нас, но и для слышавших о нем из уст Самого Иисуса, что два борющихся из-за Него Духа, как бы в смерче два вихря, свиваются и смешиваются так, что уже нельзя различить, где один, где другой, кто один, кто другой.
XV
Так же спутан и порядок искушений: у Матфея второе искушение – полетом, третье – царствами; у Луки наоборот; а в Евангелии от Евреев уже все три переставлены: первое – царствами, второе – полетом, третье – хлебом. А ведь этим-то именно – порядком искушений – все и решается в их тройной – дьявольской, божеской, человеческой диалектике.
Что же это значит? Значит: на ухо, в темноте, прошептано; слушают, страшатся, не понимают от страха. Страшно, может быть, и Ему самому: знает, что надо им сказать все, потому что искушаться будут и они, как Он; но страшно, победят ли все. Может быть, и точного воспоминания о том, что произошло не только «в трех измерениях». Он уже не находит в своей человеческой памяти; ни слов, ни понятий земных не находит, чтобы сказать об этом людям.
Вот почему таким смутным, как будто забытым, кажется все в евангельском рассказе об Искушении, а на самом деле все четко, памятно, подлинно. И вот почему такой ужас во всем.
XVI
В двух кратчайших и темнейших стихах Марка – двух, как бы в темноте на ухо прошептанных, неразгаданных тайнах – ужас этот чувствуется особенно. Здесь уже Дух не «ведет» и не «возносит» Иисуса, а «гонит» Его, тотчас после Крещения (Марково-Петрово «тотчас»,
, здесь особенно стремительно), «кидает»,
, «выкидывает» из обитаемых мест в пустыню, как дыхание бури – сорванный с дерева лист. Как бы с математической точностью физики земной: угол падения равен углу отражения, правый маятника размах равен левому, – действует и закон небесной метафизики: сколько исполнился Духом Святым Иисус, столько же искушается
И был Он там в пустыне сорок дней искушаем. И был со зверями, и Ангелы служили Ему.(Мк. 1, 13.)
Как был искушаем? почему рядом с Ангелами звери? откуда они, и какие, – настоящие ли звери пустыни, или только рожденные дьяволом призраки? И что они делают с Искушаемым? Марк-Петр молчит об этом; знает, может быть, больше, чем говорит, но язык прилипает к гортани от ужаса.
Сколько бы завилось вокруг этой загадки сатанинских ересей, сколько бы душ погибло, если бы невыносимо сгущенный ужас Марка-Петра не был разрежен у Луки и Матфея, в трех Искушениях. Эти могут говорить: им уже не так страшно, может быть, потому, что и не так свято, о чем тот молчит.
XVII
Господи, дай мне искусить Христа-Мессию, —
как будто не просит сатана (в Талмуде), а по какому-то праву требует, зная, что Бог отказать ему не может. [396]
Вот он в руке твоей(Иов. 2, 6),—
говорит Господь сатане о непорочном Иове; скажет и о Сыне Единородном. Сына Отец предаст для искушения дьяволу: это даже не страшно, а невообразимо для нас, существ живущих в трех измерениях, как то, что происходит в измерении четвертом.
396
Pesicta (Talm.) ар. Keim, I, 564: «ait Satan: Domine, permitte me tentare Messiam et ejus generationem».
Сына возносит Матерь-Дух дыханием-лобзанием любви, тишайшим, и тоже передает, как бы из рук в руки, дьяволу. И вольно, радостно, как учащийся ходить младенец, Сын идет от Матери, – зная или не зная, к кому идет и зачем? Не страшно и это, а невообразимо для нас. В голову могло ли прийти что-либо подобное существам, живущим в трех измерениях, если бы о том не сказало им Существо иного измерения? Вот знак подлинности всего свидетельства, уже нечеловеческий, как бы небесным огнем на земном событии выжженная печать.
XVIII
К воле человеческой, во всяком искушении, если вообще слово это что-либо значит, приближается зло нечеловеческое – дьявол. И чем сильнее искушаемый, тем искушение сильнее; тем тоньше волю от зла отделяющий волосок.
Могли искуситься, согрешить, Иисус? Кажется, и здесь, как во всех последних глубинах религиозного опыта, – антиномия – «противоположно-согласное»: [397] мог и не мог. Если бы не мог , не был бы Сыном человеческим; если бы мог, не был бы Сыном Божиим.
397
Heracl., Fragm. 8:
, «противоборствующее – соединяющее», «противоположное – согласное».
Видит ли, знает ли дьявол, с кем имеет дело? Опять «противоположно-согласное»: знает и не знает. Видит все, кроме одной слепой – ослепляющей точки: Любви-Свободы . А в ней-то для обоих – Искушаемого и Искусителя – все и решается.
Знаю Тебя, кто Ты, Святый Божий, —
если это и малые бесы в одержимых знают, то тем более – он, некогда светлейший из Сынов Божиих, Сына Единородного бывший брат. Знает, видит Рождество, Благовещение, Богоявление; но слепнет, как мы, в одной ослепительной точке; спрашивает, как мы: что такое чудо? Вера ли от чуда, или чудо от веры? Было это или не было?