Икар

Эндрюс Рассел

Джо и Эва Мильярини зарезаны насмерть в собственном доме.

В собственной спальне.

Господи. Как могло получиться, что главу одного из мафиозных семейств Нью-Йорка прирезали в его загородном доме?

Маккой чувствовала, как начинает болеть голова. Боже, боже. Только мигрени ей не хватало.

Маккой потратила день на поиски Грейс Чайлдресс. Безуспешно. Эта женщина исчезла. Сержант и ее напарник побывали в доме, где жила Грейс. Квартира оказалась съемной. Маккой это не понравилось. Это указывало на отсутствие корней. Паршивый признак. Они уговорили судью немедленно выдать

им ордер на обыск квартиры, но обыск мало что дал. Единственное, что стало ясно, так это то, что из квартиры исчезло изрядное количество одежды Грейс. Все выглядело так, словно Новенькая Кида, она же его Цель, уложила вещички и смоталась. Маккой пустила по ее следу уйму народа, но пока поиски не дали особых результатов. Соседи были с ней едва знакомы. Квартиру она сняла через агентство; владелица квартиры встретилась с ней всего на полминуты. Консьерж хозяйку знал плохо. Сказал, что она давно не бывала здесь.

Маккой сняла трубку телефона, набрала две цифры местного номера.

— Льюис, — сказала она, представляя себе бледного, тщедушного полисмена на другом конце провода. Льюис выглядел так, словно никогда не бывал на свежем воздухе. Он будто жил в участке, и это вполне могло быть правдой, поскольку занимался он только одним делом — ворошил папки с делами, просматривал компьютерные файлы и изучал криминальную статистику. — У меня впервые в жизни появилась идея. Я прошу тебя, просмотри, нет ли у нас каких-то данных на Джека Келлера.

— Это тот, чью жену убили, да?

— Он самый, — ответила Маккой.

— А какие данные вас интересуют?

— Взломы, грабеж, шантаж, аресты — что угодно. Уходи в прошлое так далеко, как пожелаешь. Где-то есть какая-то ниточка, и я ее найду, даже если это будет последнее, что я сделаю в этой жизни.

Она положила трубку. Вернее, бросила ее на аппарат, хотя и не собиралась этого делать.

Маккой не нравилось то, что происходило. Ей не понравилось и то, что они отыскали в компьютере о Грейс Чайлдресс.

Но больше всего ей не понравилось то, что и Джек Келлер испарился.

Затейница мертва. Силачка мертва. Теперь еще Гробовщица мертва.

Убийца — невидимка. Ее словно не существовало.

Грейс Чайлдресс пропала. Кем бы она ни была — Новенькой или Целью, она исчезла. Исчез и Джек Келлер.

Сержант заказала анализ ДНК влагалищных выделений, обнаруженных на постели в квартире Кида Деметра, и гадала, почему до сих пор нет результатов. Ей хотелось сравнить их с результатами исследования ДНК Грейс Чайлдресс, которые уже были зарегистрированы.

Пейшенс Маккой думала: знает ли Джек Келлер о том, что ей стало известно о самой любимой женщине из Команды Кида? Знает ли он, что Грейс Чайлдресс однажды совершила убийство?

Ей чертовски хотелось верить, что он в курсе.

Джеку понадобилось провести за рулем три с половиной часа, чтобы хоть немного успокоиться и взять себя в руки. К тому времени, как он увидел первый дорожный знак, оповещающий о том, что до Шарлотсвилла уже недалеко, он почувствовал, что вполне владеет собой. По крайней мере, теперь он точно знал, что ему нужно делать. И решил не думать ни о чем, кроме этого.

Он проголодался,

ему нужно было где-то быстро перекусить, но все же он решил пока не ездить в центр города. Не настолько он успокоился, чтобы сразу явиться в «У Джека». Он знал, что вскоре ему придется наведаться туда, но пока хотел с этим повременить. И он направил машину к университету. Припарковал машину, немного поплутал и наткнулся на человека, который указал ему, где находится спортивный факультет. Там он спросил тренера Кэмпмена, и его направили в другой конец кампуса, к футбольному стадиону. Охранник у ворот проверил, есть ли фамилия Джека в списке, она там оказалась, и его пропустили. Джек прошагал по лабиринту бетонных тоннелей и наконец вышел на поле через проход около одной из зон. Он немного постоял там и понаблюдал за тренировкой команды в жаркий и влажный летний день, затем подошел к боковой линии и терпеливо стоял там до тех пор, пока один из тренеров не дал свисток на перерыв. Потом этот самый тренер с растрепанными светлыми волосами и загорелым мальчишеским лицом, покрытым морщинками от постоянного пребывания на солнце, обернулся и заметил Джека. Он подошел, протянул руку и представился:

— Бобби Кэмпмен.

Джек назвал себя и поблагодарил тренера за то, что тот согласился встретиться с ним. Еще он сказал, что не предполагал, что тренировки в этом году начнутся так рано. Спросил, разве еще не закончились летние каникулы, но тренер объяснил ему, что в Университете штата Виргиния в футбол играют круглый год. Кэмпмену, несмотря на его исключительную вежливость, все же явно хотелось продолжить тренировку, поэтому он перестал ходить вокруг да около и перешел прямо к делу.

— У меня есть фотография, которую вы прислали, — сказал он Джеку. — Вернее, ее получила моя секретарша. Я бы ее не вытащил из компьютера, даже если бы просидел около него сто лет. Но она у меня есть. И я показал ее всем моим парням сегодня перед тренировкой. Два года назад многие из них уже играли в команде. Человек двадцать. Многие из них знали Хейвуда и Нойфилда — тех двоих, что подрались в вашем ресторане. Многие из моих ребят с ними дружили. Но никто из них никогда не был знаком ни с кем по имени Кид Деметр.

— Может быть, он учился здесь под другим именем? Такое возможно?

— Не думаю. Никто из ребят не узнал его по фотографии. Ни один.

Джек ничего не сказал, и тренер добавил:

— Мы можем попытаться связаться с другими ребятами из тех, кто играл тогда в команде. Пожалуй, нам удастся разыскать большинство из них, но я не думаю, что вам это что-то даст, мистер Келлер. Если его не узнают эти парни, то и другие вряд ли.

— Может быть, они боятся сказать? Может быть…

— Только не мои парни. — Кэмпмен энергично покачал головой. — Вы уж мне поверьте. Они понимают, как это важно, и я вам гарантирую: никто из них ничего не скрывает.

Джек утратил дар речи. Он был твердо уверен в том, что нашел ниточку, связывавшую Кида с двумя парнями, затеявшими драку в ресторане и потом застреленными. Ему все казалось таким очевидным. И ощущение ошибки стало сродни удару головой о кирпичную стену. Он был обескуражен и не понимал, в какую сторону ему теперь двигаться.