Икона и крест
Шрифт:
– Если это похороны…
– Нет, сэр. Он в городе, лежит там в холодильнике. А сюда съехались горюющие родственники и друзья. Денежки у сэра Тоби, что уж там говорить, водились.
Полицейский наклонился еще ближе. От него несло чесноком.
– Им принадлежит чуть не половина Линкольншира.
Юрист направился к своему «БМВ» (самой дорогой модели), а Дебби изящно спустилась с крыльца и направилась ко мне.
– Мистер Блейк? Гарри?
Я толком не знал, что сказать.
– Дебби, я узнал…
– Конечно,
– Что?!
– Грабители.
Она говорила словно между прочим.
– Давай, заходи.
Я взял рукопись и, чувствуя себя слегка не в своей тарелке, последовал за Дебби в дом. Дверь кабинета пересекала бело-голубая лента с надписью: «НЕ ВХОДИТЬ. ПОЛИЦИЯ».
– Судмедэксперты сказали, что скоро закончат. Вплоть до этого утра они занимали дом целиком.
Она привела меня в длинную унылую комнату, посреди которой стоял тяжелый стол, а вокруг – штук двадцать стульев. На столе – напитки и бутерброды.
Вокруг собралось человек двадцать – двадцать пять.
Люди говорили вполголоса. В мою сторону начали поглядывать с любопытством.
– Кажется, я вторгаюсь… – начал я.
– Ничего подобного. Ты закончил перевод? – спросила девушка, кивнув на рукопись.
Она машинально жевала губу. Глаза у Дебби были какие-то остекленевшие, и я подумал, что ее могли накачать успокоительным.
Ответить мне не удалось. Маленький крепенький седой человек лет сорока незаметно отделился от остальных и подошел к нам. Его сходство с покойным сэром Тоби поражало: те же пронзительные глазки и опущенные уголки губ. Он поглядел сначала на Дебби, потом на меня. Как и сэр Тоби, он не пытался быть любезным.
– Что вам здесь нужно?
– Моя фамилия Блейк. Я занимаюсь антикварными книгами. Сэр Тоби попросил меня перевести некую рукопись и установить ее цену. Я узнал…
– Неважно. Просто оставьте ее вот здесь.
Он кивнул в сторону стола.
– Перевод еще не закончен. Я хотел обсудить рукопись с сэром Тоби.
– Что ж, теперь это невозможно. Просто оставьте рукопись на столе.
– Извините, но я до сих пор не знаю, с кем говорю.
– Я его брат.
Это было произнесено октавой выше, чтобы указать мне на мою дерзость.
– Если вы беспокоитесь по поводу гонорара, напишите вот по этому адресу.
– Отлично.
«И в следующий раз я воспользуюсь служебным входом, ты, жаба!»
– Что тебе удалось выяснить, Гарри?
Голос Дебби звучал совершенно спокойно, в нем слышалась забота. И откуда в этой надменной семье столь очаровательное дитя? Я открыл было рот, но брат Теббита влез первым:
– Я уверен, что это сейчас совершенно неважно, Дебби. Полагаю, у мистера Блейка много других дел.
– Дядя Роберт, дневник принадлежал папе, а он хотел узнать, что в нем.
– Возможно, мне лучше уйти, Дебби, – предложил я.
– Возможно! – резко сказал
Я продолжил, обращаясь к Дебби:
– Дневник вел некий юнга, участвовавший в плавании времен Елизаветы. Он пользовался тайнописью, которую мне удалось расшифровать. Ты должна знать, Дебби, что мне предлагали за него большую сумму – по правде говоря, совершенно несуразную сумму, куда выше его рыночной стоимости.
Дебби широко раскрыла глаза.
– Да ты что? Ни фига себе! Я знаю, что папа страшно разволновался, когда всплыл этот дневник. Он считал, что там есть что-то о нашей семье. Как думаешь, в чем там дело?
– До свидания, мистер Блейк, – многозначительно произнес дядя Роберт.
– Я хочу, чтобы ты копнул поглубже, Гарри. С какой стати люди предлагают за этот дневник большие деньги? Там наверняка есть что-то интересное. Или даже пенное.
– Я же сказал вам, мистер Блейк! До свидания!
Лицо брата сэра Тоби побагровело.
Дебби заговорила тоном, властность которого удивляла – особенно из уст такой молоденькой девушки:
– Гарри, я хочу, чтобы ты оставил дневник у себя! Выясни, что именно так заинтересовало папу и почему эти люди предлагали за рукопись несуразные деньги.
Лицо дяди Роберта исказил гнев.
– Дебби, ты даешь незаполненный чек незнакомому человеку! Разве ты не видишь, что он хочет тебя надуть? Я не собираюсь спокойно за этим наблюдать.
А теперь, – он гневно указал на меня, – убирайтесь!
Вокруг нас постепенно расширялось кольцо тишины – по мере того как окружающие улавливали флюиды.
Дебби вспыхнула:
– Дядя Роберт, вас это не касается! Дневник принадлежит мне – если только папа не сказал что-либо противоположное! И гонорар выплачиваете не вы, а я!
Гарри, ты согласен продолжать? Я сделаю все от меня зависящее, чтобы защитить тебя от…
Я прервал ее:
– С удовольствием, Дебби. Буду держать тебя в курсе.
Инспектор была отменно вежлива. Внимательная, с длинным лицом, она сидела и слушала мой рассказ. Рядом делал пометки сержант. Он смахивал на вождя краснокожих: крепко сбитый, седой, покрытый морщинами и совершенно бесстрастный.
– Какова ценность этой рукописи?
– Дневник представляет огромный интерес для историков, занимающихся той эпохой.
Она терпеливо кивнула. Я не так ее понял.
– Я имела в виду его коммерческую ценность. То есть… Ведь шестнадцатый век – это достаточно давно, не так ли?
– Да. Но эту рукопись нельзя сравнивать, например, с первым изданием Буэнтинга или Теодора де Бри. Или с чем-либо написанным самим Уолтером Рэли. Слыхали вы когда-нибудь о Джеймсе Огилви? Возможно, у вас получится продать его галерее на Нью-Бонд-стрит тысячи за полторы. Частный коллекционер, возможно, заплатит больше.
– А-а…