Икосаэдр 2.0
Шрифт:
— Tribe mine! Take a look at this child, my sons!.. — Моисей садится на корточки и начинает долго и монотонно что-то рассказывать своим адептам. Потом хватает Пусю за руку, подводит к самому высокому и крупному из них, заставляет опуститься на колени и говорит:
— Я называть тебя Адам. Ты не Пуся, ты Адам.
Одна из женщин берет его за руку и отводит в сторону, за кучу из объедков. Адам с трудом снимает свой розовый комбинезон. Они говорят на разных языках, но любят друг друга.
Возвращение обратно Адам не помнит.
* * *
Проходит
— Help me! — слышит он знакомый язык.
Женский голос. Это как раз то, что ему нужно. Мельком во время разворота сумки он видит в окошко крохотное голое тельце за толстыми бамбуковыми ветками. Пуся начинает отчаянно трясти сумку.
— Эй! Хозяйка! Ее! Купи ее! Или как там у вас это называется! Возьми!
— Пусечка! Чего ты разбушевался! — слышится голос Хозяйки. — Мама, давай возьмем ему самочку? Уже пора, а то он совсем одичает.
— Help me! — снова кричит самочка.
— I’m here! — кричит Пуся. Теперь у него в клетке есть книжки и ноутбук, он выучил пару других языков.
— Нет, эту самочку очень сложно будет содержать. Давай лучше возьмем вот такого. Как думаешь?
— Такого? А что, неплохо. У меня будет черненький и беленький.
Через некоторое время замочек сумки приоткрывается, и с небес почти на Пусю падает что-то небольшое, живое и вонючее. Следом добавляется еще пара предметов — матрас и какие-то мешки. Пуся привыкает к освещению и рассматривает незнакомца.
— Hello! — слышит он писклявый голос. — I’m Musya!
Муся оказывается карликом-негром. Он знает еще меньше слов, чем Пуся, по дороге домой он рассказывает свою историю — двадцать шесть лет, родился в магазине, жил у какого-то парня, который приучил его к копрофилии и прочим извращениям. Пуся понимает, что время пришло, молчит и вспоминает наставления Моисея.
Дома Муся выжирает весь алкоголь в клетке, отодвигает матрас Пуси к сортиру и расстилает свой на его месте, а ближе к ночи, когда хозяева легли, достает из кармана штанов колоду карт.
— Let’s play cards, my friend!
— I can not.
— I’ll teach you.
Пуся, разумеется, проигрывает, и карлик, облизываясь, заявляет:
— Now give me your love.
Задушив карлика, Пуся ложится спать. Утром Хозяйка открывает дверцу и достает мертвого Мусю. Слышится пронзительное стрекотание, которое заменяет хозяевам плач. Она тащит мертвеца куда-то к Родительнице, чтобы показать, и забывает запереть клетку. Пуся выпрыгивает наружу. Прячется за шкаф. Потом, когда Хозяйка бежит к клетке, прорывается на кухню. Родительница расставляет коленчатые ноги по всей окружности двери, но он проскальзывает между ними. От кухни Пуся бежит в хозяйский туалет. Моисей рассказывал, что он устроен проще человеческого. Набрав в легкие
Трубы раскалены, Пуся ошпарился и едва не задыхается внутри, но наконец небольшой водопад выносит его в канализацию.
Он на свободе. Теперь его снова зовут Адам. Теперь он найдет ту, которая звала его.
* * *
Проходит пятнадцать лет.
Адам удирает от погони: два подростка, вооруженные самодельной паутинкой, гонятся за ним по утреннему переулку. Они бегут по стенам на высоте метра в три, а он — внизу, мечась, как крыса, от одного укрытия к другому. В руках Адама самодельное копье. Он знает, что сможет если не убить, то хотя бы ранить своего преследователя.
— Пуся! Лови Пусю!
…В первые годы Адам побывал, казалось, во всех подземельях города хозяев, на всех рынках и лавках, продающих питомцев. Его теперь знает каждый второй из тысячи живущих на этой планете свободных людей. Он так и не нашел ту женщину, хоть и был с десятком других. На теле Адама пара ожогов и шрамов. У него были друзья, которых он учил жизни, и враги, которых он ненавидел. Пять лет он дрался на кулачных боях, больше из удовольствия, чем по принуждению, но, в итоге, смог сбежать от своих владельцев. Адам знал двух своих сыновей и на пару лет оставался с их матерью, живущей в грибном парке. Ставил детей на ноги и учил их говорить. Он был рад общению с этими двумя отпрысками, хотя наверняка их родилось больше, чем два.
Адам прячется за канистрой с водой, которые ставят на каждом углу. Его мучает жажда, но он не рискует залезть наверх. Пока лучше прятаться. Подростки вряд ли причинят вред сознательно, раса хозяев миролюбива по своей сути, но молодой разум не всегда адекватно оценивает свою силу. Переломы ему не нужны. Шансов, что кто-то станет лечить бездомного двуножку, — никаких. В лучшем случае — усыпят, в худшем — бросят помирать на улице.
К тому же он так близок к цели.
— Вот он! Он там!
Шуршащие шаги приближаются. Пуся решает, что лучшая оборона — нападение, выпрыгивает из-за канистры и выставляет пику вперед. Главное — попасть по сухожилию. Лапки тянутся к нему. Удар, еще один.
— Ай! Колючий! От него больно.
— Может, не будем его ловить?
— Дети, где вы? — слышится свист взрослых из-за конца улицы.
Его преследователи уходят. Адам опускает копье.
Впереди еще небольшая клумба из грибов — правильнее называть их ксеноводорослями, но «грибы» привычнее. Наконец Адам видит череду овальных дверей, расписанных в разноцветные полоски. Вокруг пока никого не видно, и он мешкает, не знает, какую выбрать.
— Зеленый… Зеленый — серый — коричневый… — бормочет Адам. — Какой же последний цвет?… Розовый? Или желтый?
Наконец он решается и выбирает одну из дверей. Приподнимает копье за самый конец и стучит наконечником по твердой окантовке дверей.
— Эй! Открой! Пусти давай!
Спустя мгновение цветная мембрана на двери расползается в стороны.
— Пусечка! Смотри, дорогой, это же мой Пусечка! Он жил у меня в детстве! Мой любимый! Он вернулся спустя столько лет!